Олег Якубов - Михайлов или Михась?

В марте 1999 года в «Московском комсомольце» появилась маленькая, всего на несколько строк, заметка: «…Жириновский уже составляет партийные списки. На третье место в списке ЛДПР, как удалось узнать “МК”, претендует Сергей Михайлов — тот самый, кого еще совсем недавно швейцарский суд тщетно пытался причислить к лидерам солнцевской банды…»

Я уже было совсем забыл про эту заметку, отнеся ее к очередным газетным «уткам», когда в октябре во время телефонного разговора Сергей меня буквально огорошил: «Баллотируюсь в Госдуму по списку ЛДПР».

— Зачем тебе это? — невольно сорвалось у меня с языка.

— Это долгий разговор, одной фразой не ответишь. Когда приедешь — расскажу.

Я как раз собирался в Москву, но предварительно решил просмотреть публикации по поводу предстоящих в России парламентских выборов. Даже беглой «пробежки» по Интернету было достаточно, чтобы понять, какую бучу вызвали фамилии Михайлова, Быкова, Аверина в местных СМИ. Заголовок «Криминал рвется во власть» так попросту беззастенчиво заполонил страницы всех газет, будто на время предвыборной кампании закон об авторских правах существовать перестал. Не скрою, решение Сергея было мне непонятно, более того, в то время я считал его необдуман-ным — только-только утихла шумиха вокруг фамилии Михайлова,

вызванная швейцарским процессом, а тут человек снова вызывает огонь на себя.

Михайлов с первых дней нашего знакомства поражал да и по сей день поражать продолжает своей способностью читать чужие мысли. Говорю об этом без всякого эпатажа, но и без преувеличения, ибо его экстрасенсорные способности очевидны. Во время памятного после суда полета из Женевы в Москву показал Сергею фотографию своей дочери. Он сказал что-то комплиментарное и тут же добавил: «Вот только с горлышком у нее какие-то проблемы». Тогда, в самолете, я лишь недоуменно пожал плечами. А на следующий день, позвонив домой, узнал, что у дочки ангина. Поэтому я не очень-то и удивился, когда, встретившись с Сергеем в октябре девяносто девятого, он сразу же заявил:

— Вижу, вижу, о чем ты думаешь. На кой, мол, ему это все сдалось, сидел бы себе тихо, не высовываясь. Нет, тут все гораздо глубже. Ты знаешь, даже многие близкие мои друзья, узнав, что я собираюсь баллотироваться в Думу, говорят мне: «Правильно, Серега, с депутатским мандатом будешь неприкасаем». А дело-то вовсе не в этом. Понимаешь, я чувствую в себе силы и способности сделать что-то важное, нужное. Как говорят — если не я, то кто? Вот у нас считается как-то неловко говорить о своей любви к родине. И это очень плохо, что бытует такое мнение. Я вот немало пожил на За-паде, знаю все достоинства и недостатки западного мира и, не скрывая и ничуть не стесняясь этого своего чувства, говорю: «Я люблю Россию». И хочу сделать для своей страны то, что, уверен, в моих силах.

— И ты полагаешь, тебя зарегистрируют кандидатом в депутаты?

— А какие есть формальные причины мне в этом отказать? Судимостей у меня нет, права избирать и быть избранным меня никто не лишал, моя финансовая декларация чиста, как слеза младенца…

То, что впоследствии произошло с тем первым, образца осени 1999 года списком партии Жириновского, вполне соответствует поговорке: «Рисовали на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить». Впоследствии, анализируя происшедшее, политологи выдвигали несколько версий. В канун выборов в Государственную думу РФ третьего созыва считалось, что личный имидж Владимира Жириновского пошатнулся, и кое-кто полагал, что список ЛДПР в российский парламент попросту не пройдет, в связи с чем Кремль попросту решил ВВЖ с политических счетов сбросить. В качестве иной версии рассматривались процессы, скажем так, внешнего проявления демократии. Цепляться к только что созданному движению «Отечество», лидером которого стал ставленник саратовского губернатора Аяцкова Вячеслав Володин, было как-то не совсем демократично. Совсем иное дело — замахнуться сразу на столь популярную ЛДПР: вот, дескать, у нас никаких политических приоритетов не существуют. При этом власти предержащие прекрасно понимали, что, соблюдая видимость объективности, они сумеют сохранить необходимого для большой политики Жириновского, в крайнем случае «соколы» всегда успеют перерегистрироваться. И даже если это произойдет в самый последний момент, то лишь придаст остроты и интриги избирательной кампании, что в результате лишь послужит для электората дополнительным стимулом.