Александр Гарин - S-T-I-K-S. Черный заповедник

Девушка говорила, как будто по-русски и быстро, но не совсем правильно и с едва заметным акцентом. Вадим, сообразив, наконец, что от Яны теперь мало толку, вытащил неизменный тесак. И в несколько неслышных шагов добрался до дверного проема.

— Кто здесь? — негромко спросил он.

Миг было тихо. Потом снова раздался шорох, будто гостья провела ладонью по двери.

— Я… Луора, — из девичьего голоса исчезли истеричные нотки, и теперь он звучал куда мягче и мелодичнее. — Моя охотилась. А потом… не знаю, как произошло! Лес стал другим. Ничего не узнавать я. Некуда идти. Я помнить о зимовье, его еще совсем старые люди ставили. Шла сюда. А тут вы…

Она запнулась, втягивая воздух со всхлипом.

— Впустите! Мне тут страшно так… Хотите, я заплатить? Я… любить всех вас… Как хотеть вы. Впустить меня только! Впустите!

Последнее прозвучало совсем тихо и жалко. Вадим прицыкнул щекой и, не удержавшись, бросил короткий оценивающий взгляд на товарищей.

Яна дышала — неслышно и глубоко, держа оружие наготове и стараясь скрыть испуг. Егорыч ничего не скрывал — он столбом торчал у стены, тиская топор так, словно не собирался расставаться с ним до самой смерти. Старый слесарь явно трусил, но трусил отчаянно. Весь его вид говорил о том, что какая бы тварь ни оказалась снаружи, он, Егорыч, в этот раз собирался дорого продать свою жизнь.

Почувствовал затруднение брата, Серега оторвался от прорези прицела и сделал приглашающий жест.

Отвернувшись, старший разведчик еще несколько мгновений вслушивался в то, что происходило на улице. Потом снял засов и, помедлив, толкнул уже ничем не запертую дверь.

Собранные люди были готовы ко всему. Однако на пороге действительно стояла хрупкая девичья фигура. Ее очертания с трудом проглядывались в полутьме.

Несколько мгновений Вадим вглядывался в мнущуюся под зарядившим мелким дождем гостью.

— Проходи… — наконец, он шагнул в сторону, открывая гостье проход. — Как ты сказала, тебя зовут?

— Луора. Здравствуйте, — девушка шагнула в комнату, откидывая меховой капюшон, из-под которого на ее грудь скользнули две толстые темные косы. Несмотря на то, что в этом кластере наблюдалось пусть и очень холодное, но лето, фигуру гостьи облегала куртка из плотной кожи с меховой оторочкой, и отороченные мехом сапоги. — Спасибо, что пустили вы. Уф, как тут жарко.

Она расстегнула куртку, под которой обнаружилась блеклая и поношенная, но явно энтически-фольклорная рубашка, всем своим видом напоминавшая о культуре северных народностей.

Что, впрочем, в отношении гостьи не удивляло. Ее лицо, живое и потрясающе красивое, с большими, чуть раскосыми глазами, явно выдавало обитательницу северных регионов внешнего мира. От всего облика девушки веяло такой свежей, обворожительной прелестью, что все трое находившихся в зимовье мужиков сразу же прониклись, мгновенно попадая под обаяние экзотической красавицы.

— Здравствуй, коли не шутишь, — поприветствовал Егорыч, опуская топор и явно не замечая, что перешел на былинный слог. — Ты откуда тут взялась?

— Присаживайся!

Серега подскочил, поспешно застилая скамью найденной в зимовье волчьей шкурой.

— Спасибо, — девушка улыбнулась каждому представителю мужицкго пола и мимолетно скользнула взглядом по нахохлившейся в углу топчана Яне. — Моя… ходила охота. Силки расставлять, добыча… И тут… я заснуть… засыпать… будто, а просыпаться — и вот… Что с миром случилось? Рассказать вы мне?

— Расскажем, конечно, — Вадим сунул тесак за пояс и, подойдя, присел на скамью напротив притягательной гостьи. — Ты располагайся. Не бойся, не обидим. Может, чайку?

… Яна уже больше двух часов слушала, как забывшие про страх и усталость мужики любезничали с Луорой. Пришлая раскосая красавица оказалась живой, веселой и до того непосредственной, что это скрадывало даже ее недостаточное знание языка. Она расточала улыбки, смеялась неуклюжим шуткам новых знакомых и, несмотря на свое открывшееся невеселое положение, просто источала жизнерадостность.

Яна, о которой все забыли, забившись в угол, наблюдала за преобразившимися товарищами со смесью недоумения и досады. По ее мнению, ввиду обстоятельств, мужики проявляли прямо-таки нездоровый энтузиазм, которого раньше она в них не могла заподозрить. При этом любезничание с пришлой гостьей выглядело одинаково неприятно в ее глазах что для Сереги, на пальце которого тускло поблескивало обручальное кольцо, что для престарелого Егорыча, что для Вадима, который до того демонстрировал похожее внимание самой Яне — правда, в гораздо более скромных проявлениях.