Антон Текшин - S-T-I-K-S. Окаянный

Раз-два-три, человечишко гори!

И он действительно вспыхнул, пусть и совсем ненадолго. Итого минус один. Но главное было не в эффектном устранении противника, а в том, что площадка с хлопками взорвавшихся под потолком ламп ненадолго погрузилась в кромешную тьму. Ненадолго, потому что практически сразу загрохотали выстрелы, сопровождающиеся короткими яркими всполохами. Это в дело вступил Сыч, которому тьма была как мать родная, а водительские очки не позволяли ему слепнуть от вспышек.

Застрекотало будто со всех сторон, но уже через секунд десять всё было закончено. Слишком уж сильно деморализовало сколковцев моё исчезновение и превращение товарища в страшненькую новогоднюю гирлянду.

Что ж, пришлось признать, что и от тьмы бывает польза, но совсем сливаться с ней я не собирался, поэтому изо всех сил старался барахтаться на краю сознания.

Потом ярко вспыхнул тактический фонарь, ослепительно светя прямо мне в лицо, но контрольного выстрела так и не последовало. Вместо этого в губы материнским животворящим соском ткнулось горлышко бутылки, а в нос ударил тёрпкий запах уксуса.

— Пей, — твёрдо приказала Доктор Стерва. — Иначе ты умрёшь.

Я хотел возразить, что мои дни и раньше можно было пересчитать на пальцах одной руки, а теперь и вовсе дожить до следующего рассвета мне вряд ли суждено, но поперхнулся и волей-неволей принялся глотать обжигающе-кислую жидкость, чтобы банально не захлебнуться. Образовавшуюся во рту оскомину сбил глоток не менее тошнотворного живца из другой бутылки, и беспамятство, уже запустившее узловатые пальцы в душу, понемногу разжало хватку.

Попутно внешница замерила мне пульс, зачем-то ощупала затылок и вынесла вердикт:

— Долгожителем тебе уже не стать, но пока ты ещё с нами.

— Счастье-то какое, — сквозь кашель выдавил я из себя.

Свет фонаря в руках Стеллы сместился в сторону, выхватив из темноты тело юной знахарки, на котором восседал Сыч, уперев колено ей в спину. Но уже в следующее мгновение та издала болезненный стон, и стало понятно, что мы всё-таки добыли себе «языка».

— Что ты там пыхтишь, старый извращенец?

Я кое-как принял сидячее положение, оперевшись спиной на горячую стену, возле которой вывернув руку висел закоротившийся солдат. А вот ягодицы наоборот холодили напольные ребристые плиты.

— Вот чья бы корова… — проворчал здоровяк, поднимаясь на ноги.

Стелла принесла мою оставшуюся в коридоре одежду, а у меня в голове неожиданно пронеслась мысль, что неплохо бы разжиться костюмчиком, который можно было бы таскать с собой туда-сюда в зазеркалье. Что-то вроде второй искусственной кожи, ведь маразм же, что я каждый раз в костюме Адама оттуда вываливаюсь.

Внешница, ничуть не стесняясь, помогла мне одеться, и к сожалению нельзя было сказать, что мне это не понравилось. Тем временем оглушённая знахарка немного оклемалась, и Сыч рывком поднял её на ноги.

— Змей, может мне тоже имя сменить на что-нибудь более интригующее? А то смотрю, бабы к тебе так и липнут, отдирать не успеваем.

— Я не понимаю… — пробормотала девчонка, тряся головой, но тут Стелла отвела от неё свет фонаря, и дальнейшее я воспринимал исключительно на слух.

— Как зовут тебя, дура? — грозно прорычал здоровяк.

— Д-джейн…

— О как, а на рожу так типичная Маруська! — язвительно заметил он, уже ближе к створкам лифта. — Змей, ты как? Ходить можешь?

Я встал, опираясь на стену с одной стороны и на Стеллу с другой. Женщина не придумала ничего другого, как всучить мне короткий автомат сколковца, но я сразу же вернул ей его обратно.

— Нет уж, с него я точно стрелять сейчас не могу. Придётся и тебе повоевать.

— Вот этого я и боялась.

— Ничего, со временем пойдёт легче, — успокоил я её. — Потом ещё борщ тебя варить научим и будешь нормальная русская баба.

— Боже, убейте меня прямо здесь… — пробормотала она, отпустив меня и склонившись над одним из солдат. — Ладно, приятель, тебе это точно уже не понадобится.

Внешница расстегнула застёжки на боку, удерживающие бронежилет с разгрузкой, стянула его через голову, а затем накинула его на себя.

— Фак, тяжёлый какой!

Я последовал её примеру, избавив от амуниции другого бойца, а предприимчивый Сыч так вообще успел частично переодеться, при этом не забывая контролировать знахарку, чьи запястья теперь стягивала пластиковая удавка из запасов Пастыря. Ближайший ко мне застреленный сколковец, которому пуля угодила точно в левую глазницу, оказался вооружён плоским пистолетом-пулемётом с надствольным магазином, вызвавшим у меня острый приступ ностальгии. Точно такие машинки были на вооружении вертухаев, охранявших нас на Ферме. Даже избавить его от сизо-серой расцветки не потрудились!