Антон Текшин - S-T-I-K-S. Окаянный

— А ты крепче, чем кажешься, братишка, — подозрительно явственно сквозь непрекращающуюся стрельбу донеслось до моих полуоглохших ушей.

Голос, знакомый мне до мельчайших интонаций, я узнал бы хоть из миллионов других.

Потому что это говорил я сам.

В себя я пришёл от настойчивой боли, раскалённой дрелью сверлившей прямой наводкой в мозг. Оказывается, это страшно ныла повреждённая рука, на которой лежал в отключке. Рана хоть и затянуласьнакануне крепкой корочкой, но до полноценного выздоровления было ещё далековато.

Перевернувшись, я прижался спиной к холодной каменной стене и попытался осмотреться. Глаза раскрылись с огромным трудом — снотворное не выветрилось до конца, и веки казались налиты тяжеленным свинцом. Но толку от титанических усилий оказалось мало — вокруг царила кромешная тьма, ни лучика света, ни звёзд в вышине. Подвал какой-то, что ли?

Что ж, наивно было ожидать очнуться у столика под открытым небом. И вряд ли нас забрали торговцы, они за редким исключением в машинах ночуют. С другой стороны — руки оказались свободными. Даже слишком — бандаж исчез. Здоровой рукой наскоро охлопал себя и с сожалением констатировал, что вдобавок лишился ещё и всего оружия, бронежилета, а так же ботинок. Последних не хватало больше всего — ступни успели порядком замёрзнуть на холодном бетоне.

Страшно хотелось пить, но фляжку неведомые похитители тоже конфисковали. Сволочи.

Слева, совсем рядом, глухо застонали. Не знаю как кто, а я совсем не обрадовался компании.

Осторожно, стараясь не тревожить повреждённую конечность, передвинулся вдоль стены и нащупал рядом чьё-то тело. Хотя почему чьё-то — ладонь упёрлась в упругое полушарие женской груди, не оставляя других версий того, кто является моим соседом. Точнее — соседкой.

— Лапы убрал, извращенец… — простонала Даша Истерика, пусть и слабо, но всё равно с угрозой.

— Успокойся, это я.

— Змей, подлюка, а я тебя считала приличным парнем… Подожди, щас отдышусь и уд твой блудливый вырву с корнем!

Что тут поделаешь — в этом вся она.

— Даша, что ты помнишь до того, как заснула?

— А? — машинально переспросила девушка, но почти сразу же сложносочинённо выругалась на зависть портовым грузчикам.

— Вот-вот, — согласился я. — Как себя чувствуешь?

— Лучше не спрашивай… И хорошо, что здесь темно. Шопздец полный, меня так с выпускного не накачивали…

— Занятные истории потом, сейчас пошарь рядом, может здесь ещё кто.

— Конечно есть, храпят на голоса и хором. У тебя что, до сих пор уши не отпустило, что ли?

И действительно, стоило мне прислушаться, как я отчётливо разобрал чъё-то богатырское сопение. Видимо, дрянь из головы ещё не выветрилась окончательно, вот и туплю, как начинающий заражённый.

— Даша, ты подняться можешь? У меня самого ноги будто пришитые, нужно понять, где мы.

— Не, я тоже ещё вертолёты ловлю. Разве что, на карачках могу попробовать…

Но в исследовании помещения нужда уже отпала — под низким потолком ослепительно вспыхнули длинные люминесцентные лампы, выжигая привыкшую к темноте сетчатку.

Пока моргал и протирал слезящиеся глаза, к нам по узким бетонным ступеням успели спуститься несколько тёмных фигур. Значит, точно подвал — никаких окон не наблюдалось, а в стене напротив с ржавых кронштейнов печально свисали сгнившие деревянные полки.

На грязном полу помимо такой же полуослеплепшей Даши в рядок лежало ещё несколько тел.

— С химией ты явно переборщила, — чуть насмешливо констатировал мужской голос, вызывавший невольное раздражение. — Не тащить же их волоком… Шокер, давай взбодри гостей.

С треском сверкнуло ослепительно белым, будто электросварка, и в воздухе тут же знакомо запахло озоном. Как после грозы высоко в горах.

Тела на полу дружно вздрогнули, кто-то даже скрикнул от боли и неожиданности. Самое интересно, что лично я разряда не почувствовал, хотя волосы на руке встали по стойке смирно от статического электричества.

— Ну вот, всех с добрым утром!

Противный голос раздался снова, полностью подтверждая мою догадку о его владельце. Я, прикрыв воспалённые глаза, с облегчением рассмеялся. Несмотря на сложное положение, в котором оказался, с души неожиданно свалилась тяжесть, давившая всё сильней с каждым прожитым здесь днём.

— Чего веселишься?

— Радуюсь, что я — не ты.

— Сомнительное достижение.

Голос приблизился, и я заставил себя взглянуть в склонившегося надо мной человека. Всё как и раньше, даже щетина никуда не делась. Этакое кривое зеркало — вроде и моё собственное лицо, а в тоже время неуловимо чем-то отличается.