Владислав Зотов - Опасная случайность. Книга первая. Синтезатор эмоций

– Спасибо за информацию, Юрий Кузьмич, – поднялся полковник и протянул тренеру руку. – Сейчас пройдите в соседнюю комнату. Там бумага и ручка. Все подробно опишите. Думаю, мы с пониманием отнесемся к вашей просьбе и просьбе Комитета. Меня просили о том же, что и вы, о сохранности престижа. Ничего предпринимать не будем, пока не закончится игра.

– До свидания, – полковник проводил тренера до двери.

– Теперь послушаем нашего майора, который по моему распоряжению побывал на одной из игр нашей сборной, – повернулся полковник к майору. – Ваши впечатления как человека, имеющего некоторый футбольный опыт, правда, самодеятельный. Вчера вы смотрели игру. Наши опять выиграли. Команда действительно настолько роботизирована, что становится непобедимой, или все это бред? Ведь успех команды – заслуга тренера. Он же по каким-то причинам не хочет это признавать или показывать. Насколько я знаю, вчера вас тоже ввели в режим роботизации, надев майку с ретранслятором. Вы вместе с тренером с тренерской скамьи наблюдали за ходом игры. Для присутствующих то, о чем говорю, вводный материал, – пояснил полковник. – Сейчас нам важно понять, аппаратура на стадионе работает или нет. Если да, то определяем вероятный режим ее работы. От этого будет зависеть, поймаем мы ее, когда будет финальная игра, или нет. Давайте, майор, вашу реакцию на все, что вчера происходило на стадионе, – попросил полковник.

– Хорошо, – поднялся майор. – Коротко о связи между игроками и болельщиками. Могу совершенно точно утверждать, что такая связь во время игры возникла. Я ее почувствовал с самой первой минуты игры.

– Скажите, майор, – снова подал голос полковник. – Можно ли считать, что схема игры с добавлением психологии это результат какого-то насильственного действия специальной аппаратуры на мозг игроков?

– По моим ощущениям, – майор посмотрел на полковника, – хотя я не знаю всех тонкостей игры в футбол, я всего лишь дилетант, работает специальная аппаратура, обрабатывающая головы игроков.

– Можно вопрос, – подал голос капитан Нефедов. – Давайте, – разрешил полковник.

– Не кажется ли вам, что такой психологический насильственный тренинг игроков может в скором времени использоваться с целью шантажа? – потрогав очки на переносице, спросил капитан.

– Это как? – поднял голову полковник.

– Легко. Ни от тренера, ни от майора мы ничего не услышали о том, что будет, если во время игры игроков отключить от работающей аппаратуры. А если все же отключить? – не успокоился капитан.

– Этот вопрос меня тоже интересовал, – подтвердил майор. – Об этом спрашивал тренера. Тренер сказал, что при тренировках в мозгу у игроков создается стереотип условных рефлексов. Если работу аппаратуры прекратить, игроки какую-то информацию от болельщиков все же будут воспринимать. Шантажа с этой стороны (например, отключил прибор – игра прекратилась, повторное включение, когда заплатишь) не должно быть, хотя все возможно.

– Ясно, – подытожил полковник. – Теперь мы получаем возможность определить приблизительную зону действия психотехнической аппаратуры. Все девяносто минут матча она должна работать направленно – на игроков команды. Тогда команда выигрывает. Не будем разбираться, законен такой выигрыш или сплошное беззаконие. Для нас прежде всего важны наши общегосударственные интересы. Если из определенного источника поступит продолжительный сигнал, управляющий игрой на поле, то, имея радар, наш немецкий коллега выведет нас к цели. Так как мы не знаем, где спрятана аппаратура и откуда игрокам будут подаваться сигналы, надо проверить все вокруг стадиона и на нем самом – его закоулки, но так, чтобы раньше времени птичку не спугнуть. Помните, что кроме наших специфичных проблем, еще есть и интересы государства, его престиж.

– И еще некоторые денежные суммы за финальный выигрыш, – напомнил полковнику заулыбавшийся майор.

– Вы, майор, – повернулся полковник к майору, – головой отвечаете за коробочку, которая находится у нашего коллеги из Германии. И чтобы самый ушлый экстрасенс не догадался и не сообщил клиенту, что за ним слежка. Все. Попробуем наши дела завершить через три дня. Свободны, – поднялся полковник.

«На экране телевизора делалось все, чтобы, как поется в песне, «сказка стала былью». Быль, обещанная нашему спорту, уверенно и, похоже, без дальнейших изменений, скоро обозначится на информационном табло стадиона. Это у спортсменов. А у меня? – подумал полковник. – Приходит и мой черед обнаружить того, кто эту самую быль делает. Все ли для этого у меня есть? Глобальное прочесывание помещений стадиона ничего не дало. Проверили кабинеты администрации, раздевалки, тренировочные залы, подвальные подсобки, конструкции, которые могли бы нести на себе какую-то нагрузку и где можно было бы прицепить аппаратуру. Смотровые площадки, мачты, щитовую рекламу, блоки прожекторов. Никаких результатов. Если аппаратуры вблизи облучаемого объекта нет, значит, его обрабатывают со стороны, из квартиры, офиса или еще черт знает откуда, что в жизни не найдешь. Но надо все равно найти. Тогда думаем дальше. Если мы решили, что на свершившийся факт восстановления немецкой аппаратуры в Москве кто-то обязательно должен отреагировать, то Карл Кихнер со своим радаром сейчас зашевелится».