Ма. Лернер - Страна Беловодье

– Ты опять не присутствовал на недельной утрене, – с заметной укоризной в голосе сказал тот, когда парень послушно приблизился, повинуясь знаку.

– Никак не мог вернуться раньше, на выселках межевал у Трофима, – поспешно перекрестившись при упоминании, сознался Данила.

– Это никак тебя не оправдывает! – загремел отец Федор.

То есть он попытался загреметь. Голос у него совсем на бас не походил, вопреки внушительной внешности, тонкий и подобающий скорее отроку, чем взрослому человеку. В детстве очень смешило несоответствие. Теперь Данила достаточно вырос, чтобы соображать, насколько бесят попа усмешки и намеки на его неподходящий солидному священнику тембр речи. Может быть, отыгрываясь за все неудачи, начиная от назначения в здешний медвежий угол и заканчивая смехом детей, не исключено от характера, но отец Федор был неумолимо строг. Бдительно следил за нравственностью прихожан и заботился об их грядущем спасении.

А это означало постоянное вмешательство в жизнь людскую и общественную. Он требовал не засиживаться на гулянках слишком долго, отправляться домой из кабака с появлением на небе звезд, грозил суровой карой рыбакам, выходящим в море в воскресный день, и запрещал всякие развлечения, не освященные обычаем. Для Данилы в детстве тяжелее всего были посещения школы. Казалось бы, благое дело и их преподобие старается на общую и его конкретно пользу. На деле вылилось в натуральную пытку.

Ученики сидели все вместе в одной просторной комнате: старшему из них было двадцать пять лет, младшей – семь. Вместо разделения хотя бы по знаниям, если не по возрастам, бездумно заучивали бесконечно повторяемые священные тексты. Чтение по складам, написание своего имени и закон божий со множеством дополнительных текстов вроде евангелий и житий святых – вот и все образование.

По воскресеньям детей в обязательном порядке отправляли в храм, где они выслушивали службу от начала и до конца, а отец Федор тщательно следил за посещаемостью, непременно закладывая родителям, если те по каким-то причинам не могли проконтролировать своего чада. К сожалению, в данном вопросе мать с ним была согласна, и увильнуть в детстве и отрочестве стоило серьезного наказания. Потому приходилось быть паинькой и вызубривать бесконечное количество: «И кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего… И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои… Просите, и дастся вам…» – попутно размышляя о божьем гневе и неотвратимости наказания.

Он давно убедился, что с последним (неминуемой карой) дело обстояло не вполне так, как вещал преподобный отец. Если правильно все обставить, хорошо обдумав, возмездия можно избежать без особых сложностей. Или даже прямо и нагло совершить нечто непотребное, украв чужое сено или порезвившись на соседском охотничьем участке, обобрав капканы, и в глаза соврать, то требовать к ответу бессмысленно. Нужно иметь доказательства, ибо без них суд не состоится. Недолго, напротив, в клеветники угодить и стать посмешищем.

Суд на небесах? А кто знает, есть он или нет? Оттуда не возвращаются. Сеземцы совсем в иное верят, и как проверить, кто прав? Сам того не замечая, Данила и к религии подошел с привычной точкой зрения механика. Любую вещь можно потрогать и выяснить, каким образом та работает. Каждую теорию требуется доказать. Все на свете закономерно, упорядочено и делится на классы и группы, имеющие общие признаки. Это видно в математике, геологии, ботанике и даже музыке. Порядок есть всегда, пусть с первого взгляда и незаметен.

Даже зло и смерть всего сущего не зря. И для них в общем построении есть место. Ведь без тьмы нет и света, без гибели – развития и роста, без свободы воли человек просто марионетка, а значит, способен совершать и недобрые дела себе на пользу. Но божество стоит в системе отдельно, создав ее. Так где же оно находилось раньше, и кто создал его?

Эту тему он попытался обсудить с родным отцом и усвоил главное: не стоит излагать подобные мысли окружающим. Православная церковь могла применить крайне неприятные меры, как это случилось в позапрошлом столетии с еретиками. Во время смуты не только князья сводили счеты, и неизвестно, кто на самом деле исправлял веру, почти шепотом поведал отец, дав задним числом повод заподозрить его в крамольных мыслях и знакомстве с еретиками и их учениями. Эти победили, и не стоит будить уснувшего зверя. В результате все нужные молитвы Данила знал назубок, в церковь ходил, но без особого энтузиазма. По необходимости и чтобы не получить нагоняя, излишне выделяясь. Отец Федор это давно раскусил, но прямо придраться обычно было не к чему.