Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 2

Под ребрами у скелета что-то засветилось, яркий луч скользнул вверх, вдоль позвоночника и нырнул в череп, глаза которого сразу после этого вспыхнули, как два фонарика.

Костлявый указательный палец вытянулся в мою сторону и тут же мощный толчок буквально снес меня с места, закрутил и приложил о надгробие, находившееся неподалеку.

– Все верно, – пояснил Сэмади. – Языка нет, но конечности-то появились. Есть они – есть хоть какая-то магия.

Я никогда не пойму это существо. То ли ему в самом деле забавно глазеть на все происходящее, то ли он опять от меня чего-то хочет, а потому ждет момента, когда мне станет совсем плохо – поди знай. Но если второе верно, то ему следует поспешать, еще маленько – и мне конец.

Мне самому это существо не убить. Что там – мне к нему даже подобраться не удастся, больно он здоров.

– Помоги, – просипел я, глядя на скелет, который снова поднял длань и направил ее на меня. – А?

– Хорошо, – уже без усмешки, деловито произнес Сэмади. – За дело, мальчики, а то и впрямь все кончится не так, как мне бы того хотелось.

Личи только того, похоже, и ждали. Два меча сверкнули в блеске луны – и ситуация мигом выправилась. Костлявый годи не успевал отбивать удары, сыпавшиеся на его потрескивающий, но и не думающий разваливаться костяк, потом ему подрубили одну ногу, а еще полуминутой позже два меча, пробив полукружья ребер, пригвоздили годи к свежеразрытой могильной земле, а на его руки наступили черные подкованные железом сапоги.

Я перевел дух, осознавая, что еще чуть-чуть – и все, мне настал бы конец. Еще мне было предельно ясно, что Сэмади знал заранее, как оно будет.

Есть вообще что-нибудь, что он не знает или не предвидит? Столкнуть бы его лбом с братом Юром, вот бы где взрослый замес вышел.

– А ты мне говорил – нет, нежить заокеанская, у тебя методов против годи Оэса, – ласково, не сказать – нежно, сообщил Сэмади дергающемуся скелету. – Как видишь – есть, и немало. Главное в этой жизни что? Четко поставленная перед собой цель и понимание того, куда и по какой дороге ты идешь. Если это есть, то все остальное приложится. Вот у тебя цели как таковой не было. Что за ерунду ты мне нес: «И чтобы все они сдохли»? Кто – «они»? Кто – «все»? Все сдохнуть не могут, если все сдохнут, что на этой земле будут делать такие, как мы? Бродить по пустым городам? Повелевать толпами безмозглых мертвецов? Какой в этом смысл? Нам нужно их тепло, их жизненные силы, без этого мы просто куча ходячих трупов, даже я и ты.

Скелет дергался, пытаясь освободиться, но у него ничего не получалось. Как видно, кости соединяло что-то покрепче, чем давно сгнившие мышцы.

– Да и вообще – агрессивный ты, вредный. Все что-то суетишься, орешь, планируешь то, как кому отомстишь… И самое главное – ты даже не осознаешь того, что все это мелочи, недостойные нежити нашего ранга. Такие как ты, вредят делу, а не помогают ему.

Интересно, о каком именно деле идет речь.

– Ладно, – Сэмади наклонился к годи, два черепа – один нарисованный на лице, другой костяной – почти соприкасались. – Скажи мне, где то, что мне нужно, и я позволю твоей душе уйти.

Годи на это только зубами лязгнул.

– Дурачок ты, дурачок, – почти ласково произнес Барон. – Да мне даже согласие твое не нужно. Это – твоя могила, и эта земля помнит все, что когда-то знал ты. Это же место твоего последнего упокоения. И привел меня сюда смертный, вон тот, причем – доброй волей. И помощи моей попросил, так что у меня есть полное право узнать все, что мне нужно, и без твоего разрешения.

Он потрепал череп по тому месту, где у него некогда была щека, распрямился, вонзил свой посох в землю могилы и выкрикнул очередную неразбериху.

Кладбище озарила вспышка лилового цвета, посох задрожал, скелет годи задергался так, как будто его подключили к электросети.

Сэмади, не отрывая одной руки от посоха, вторую положил на лоб годи и запрокинул лицо вверх, уставившись на луну.

– Архимс эээро фтагн! – прокричал он.

В звездном ночном небе громыхнул раскат грома, из глаз черепа посыпались искры, его зубы лязгали, издавая жуткие звуки.

Сэмади тоже начал дергаться, его рука, та, которой он держал годи, налилась багрянцем так, как будто раскалилась.

И тут все кончилось.

Глаза годи погасли, скелет перестал сучить ногами и руками, а Сэмади облегченно вздохнул.

– Все-таки – не пустышка, – сообщил он мне, вынимая посох из земли и очищая его наконечник. – Не поверишь – до последнего думал, что он врет, и на самом деле ничего не знает. Надо же – не врал.