Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 2

– А, вот оно что, – заулыбалась девушка. – Это именинник вышел в зал. Вон, кричат: «С днем рождения» и все такое прочее.

Стало быть, духовный брат Старика закончил работать с бумагами и вышел к гостям. Ну и славно. Не пропустит же его названный родич этот момент? Сейчас же речь будет, поди?

Так оно и вышло. Надо заметить, что голос у именинника был громкий, даже очень. Он вещал без всякого микрофона, и тем не менее мы здесь, на противоположном конце немаленького зала, слышали его прекрасно.

Хотя где-то я читал, что в таких замках акустические ямы не редкость. В одном месте хоть оборись, никто ничего не услышит, в другом – наоборот.

А вот увидеть мне этого Отто не довелось. От стола я не отходил, а за людскими спинами не разглядишь, каков он. Сцены же здесь, понятное дело, не было.

– Еще он говорит, что безумно рад, что все его друзья и родственники нашли время и силы, чтобы приехать сюда, – переводила мне его слова Танюша, вещал Отто, естественно, не на русском. – Он рад, что сюда прибыли даже те, с кем у него не всегда было взаимопонимание. Просит прощения за свой характер, за несдержанность.

После этих слов по залу пробежал смех. Что тут забавного – не знаю, но это нормально. Просто они знают то, чего не знаю я. Для внутреннего употребления шутка.

Отто говорил долго, минут семь, а под конец начал хлопать в ладоши.

– Он предложил гостям порадовать его, – сообщила мне Танюша. – Сказал, что лучшим подарком ему будет старинный танец, который все знают.

Все дружно поддержали Отто хлопками, и это были не аплодисменты. Зал задавал ритм.

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Я сам не заметил, как присоединился ко всем.

Хлоп! Хлоп!

Бум!

К хлопанью присоединился барабан.

Хлоп!

Бум!

Свет стал как будто чуть тусклее. Хотя, скорее всего, мне кажется. С чего бы?

Хлоп!

Бум!

Топ!

После очередного «бума» почти все в зале топнули правой ногой, так, как будто что-то хотели вдавить в пол. И снова – «топ», уже левой ногой.

Женщины подняли руки над головами и продолжили хлопать, при этом совершая бедрами движения, которые в приличном обществе сочли бы чересчур откровенными. Мужчины уже не хлопали, они уперли свои руки их в бока, их лица были сосредоточенны. Теперь это были лица воинов, а не беспечных щеголей.

Хлоп!

Бум!

Топ!

Топ!

Ритм отдавался то ли эхом под потолком, то ли вовсе в моей голове. И не просто отдавался, я следовал ему.

Мои руки были уперты в бока, я стучал каблуками по полу.

Танюшу тоже захватило действо, она подняла руки над головой и хлопала в ладоши, двигаясь, как и остальные женщины. Глаза ее словно остекленели.

Хлоп!

Бум!

Топ!

Топ!

В зале-то уже полумрак, не мерещилось мне. И мысли путаются, ритм как будто выбивает их из головы.

Странно, я не замечал, что у многих, почти у всех в зале, есть оружие. И не какие-то пистолеты, а колюще-режущее. У мужчины с горбатым французским носом, стоящем в двух шагах от меня, вон шпага на перевязи. А у одного из забулдыг, которые пили с Валяевым – абордажная сабля.

И женщины, они тоже стали другими. Они все были красивы до настоящего момента, но сейчас их лица стали просто невыразимо прекрасны. При этом притушенный свет сыграл с некоторыми из них забавную шутку, они как будто немного состарились. Или даже не немного. Но это не сделало их уродливей, вот что любопытно.

А еще интересно то, что все происходящее я вижу как бы со стороны, и даже мои мысли – они словно не мои, точно мне просто кто-то их зачитывает вслух.

Хлоп!

Бум!

Топ!

Топ!

Каждый новый хлопок отдавался у меня в голове все громче, ритм заполнял меня, как вода бочку.

Достопочтенный Отто что-то рявкнул, правда, что именно – я не понял, а Танюша не перевела, она тоже вся была в происходящем.

Мало того – так ее забрало, что она двинулась вперед, не прерывая хлопанья и танца.

Надо, наверное, пойти с ней? Хотя – почему «наверное»? Наверняка!

– Стоять! – меня остановил знакомый голос, и в грудь уперлась рука. – Куда собрался? Тебе там делать нечего. Кит, девку держи, а то попрется сейчас в первые ряды. Держи, говорю! Да знаю, что брыкается. Киф, в себя приходи. Да елки-палки, горюшко ты наше!..

Я не понимал, почему мне мешают быть со всеми. Мало того – еще куда-то тащат.

Как мы вышли из замка – не помню. Вообще все забылось, кроме печального чувства, что я не могу завершить этот чудной, но притягательный танец.

– Затейники, – хмыкал Валяев, устраиваясь на сидении машины. – Плясуны. Макс, а если бы мы чуть опоздали?