Алексей Вязовский - Вершина Красной Звезды

— И какая теперь разница, Саттер — был ты там или нет? Вера все равно умерла. А смертный приговор ты себе давно подписал — еще когда в Киото по твоей вине чуть не погиб мой друг Коростылев. И теперь Вера. Так что на «вышку» тебе уже хватило с лихвой.

— Послушай, Виктор… я, конечно, перегнул с вашей группой, согласен. Но и ты меня пойми! Это моя работа — защищать свою страну от таких, как вы.

— А сами американцы в курсе, что ты их именем убиваешь ни в чем не виноватых девушек?!

Его жалкие оправдания поднимают во мне жаркую волну ненависти. Так хочется ему врезать, аж кулаки зудят. Но… вдруг у полковника есть свои планы, и эту гнилую шкуру надо оставить нетронутой? Наверное, все же стоит сначала уточнить…

— Сергей Сергеевич, а генерал дал какие-то особые распоряжения по поводу его казни?

— Нет. Сказал, все на твое усмотрение, хоть харакири ему делай. Он только просил тебя вспомнить, как расправились с каким-то хорошо известным тебе итальянцем. Но если честно, то я не понял, кого он имел ввиду.

Я тоже на минуту задумываюсь — итальянцем…? Каким еще итальянцем? А потом начинаю хохотать, как ненормальный. Нет, у генерала все-таки есть чувство юмора! Просто юмор этот черный. Веверс прямым текстом намекнул мне на смерть Кальви, когда его в моей прошлой жизни повесили под мостом Блэкфрайерс в Лондоне. Так вот почему мы сейчас здесь! Ай да Веверс, ай да сукин сын! Это будет таким своеобразным предупреждением ЦРУ от КГБ: «Под мостами не вешать! Эксклюзив.» Потому что без црушников в том случае с Кальви явно не обошлось — может, они сами и разработали операцию по его устранению.

— Длинная веревка есть?

— Найдем.

— Ну, и прекрасно, перекиньте ее через вон ту балку. На эту гниду даже жалко патрон тратить.

Саттер с ужасом смотрит на меня, отказываясь верить, что сейчас ему придется умереть. Спрашивает трясущимися губами.

— Не понял… ты… ты что — правда, агент КГБ?!

— Да, я уже практически его директор.

— Кто?!!

— Дьявол в пальто! — огрызаюсь я. И театрально расставляю руки в стороны, задрав лицо к небу — А на самом деле, я ангел мести, посланный истреблять таких тварей, как ты.

Наши тихо хмыкают, а Саттер хватает ртом воздух, не понимая, что я сейчас несу и кажется, принимая меня за сумасшедшего. Но в психиатрии ведь как — кто первым халат надел, тот и доктор. Другой вопрос: почему мне никто не хочет верить, когда я говорю чистую правду, а?

— Короче, передай в аду персональный привет от меня Збигневу Бжезинскому и главе МИ-5 Говарду Смиту. Они тебе сами расскажут, кто я. Ну, и готовься встречать там свою семью — сыновей и жену. Их адрес мы нашли, и скоро они к тебе тоже присоединятся.

— Вы не посмеете! — визжит црушник — Моя семья ни при чем!!!

— Ничего личного, Саттер. Око за око, зуб за зуб — с издевкой утешаю я его — Видит бог, ты же начал войну первым.

Он пытается вскочить и оттолкнуть ребят, но те подхватывают его под руки, и через минуту он уже балансирует на шатком ящике, с петлей, накинутой на шею. Жалкий, сломленный и ничем не напоминающий того наглого подонка, который взялся играть людскими жизнями.

— Ну, что… Именем Союза Советских Социалистических Республик ты признан виновным в убийстве и покушениях на убийство и приговорен к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Гореть тебе в аду, тварь!

Ударом ноги я вышибаю ящик из-под негодяя. Саттер хрипит, извивается в веревке. И знаете что? В этот момент ничего у меня в душе действительно не дрогнуло. Вообще ничего.

— Виктор, надеюсь, ты не собираешься мстить его семье? — встревожено спрашивает полковин, глядя как корчится црушник.

— Нет, конечно… Иначе чем я буду отличаться от этой твари. А он пусть теперь и на том свете трясется от страха.

— Суровый ты парень… Может, не ту профессию выбрал? Подумай…

Ага… вот всю жизнь мечтал црушников убивать… Хотя если посчитать всех тех гадов, что я отправил здесь на тот свет, я не просто ангел мщения — я бич божий! Карающая десница.

До посольства добираемся в тишине. Разговаривать совсем не тянет, да и вопросов у меня нет. Снова пересаживаемся на полпути в другую машину, и снова едем по пустынному шоссе под дождем. Только теперь он уже постепенно превращается в полноценный летний ливень, словно сама природа помогает нам стереть все следы нашего ночного выезда.

— Тебе хоть легче стало? — не выдерживает Сергей Сергеевич, когда мы возвращаемся в гостиницу и идем подземными коридорами.