Алексей Янов - Экспансия

Сначала над конницей врага распустились дымные облака картечных гранат. Вслед за расцветшими дымовыми бутонами, словно прошлогодняя листва, посыпались на землю тела людей и коней. А через несколько мгновений до моих ушей донёсся залп и визг картечи. Пороховой дым накрыл и спрятал от взоров оба фланга.

Пятикилограммовые картечные гранаты, попавшие и разорвавшиеся в конном строю противника, свалили с коней десятки всадников, ещё, наверное, стольким же получили ранения, но остались, пока, сидеть в своих сёдлах. А залп картечи проредил передний ряд атакующих наполовину, уложив на землю лошадей вперемешку с людьми. Со стороны дружинников до нас долетел дикий вопль боли, ржание перепуганных лошадей, и трёхэтажные проклятия в наш адрес.

Счастливчики, пережившие залп гранат и ближней картечи, вплотную приблизились к рубежу наиболее эффективной арбалетной стрельбы. Лучники же, ещё раньше начали вести весьма болезненную для противника навесную стрельбу.

У врага опять возникла заминка, буквально на последних метрах перед целью. Первые шеренги пикинеров с лёгкость удерживали на дистанции всадников, лишившихся возможности осуществить свой излюбленный приём – таранный копейный удар, а стрелки в задних шеренгах, тем временем, продолжали нашпиговывать уцелевшую конницу стрелами и болтами.

Долго такое избиение продолжаться не могло. Враг дрогнул, нервы дружинников сдали, и кони понукаемые наездниками начали разворачиваться и вскоре уже вся вражеская конница, в дружном порыве, улепётывали туда, откуда пришла. Их осталось немногим больше сотни, причём многие были ранены. Бегущих дружинников накрыло ещё одной серией взрывов, по второму разу отстрелялись 12–фунтовки «шрапнельными» гранатами. Из разрывов пороховых облаков к дороге кони вынесли лишь полсотни очумевших, с вылупленными из орбит глазами и раззяваными в крике ртами всадников.

Полусотня ратьеров, сработавшая ранее приманкой и во время скоротечного боя укрывшаяся за пешим строем, начала покидать свои позиции, с целью преследования врага.

Знали бы минские дружинники, на встречу с кем они так спешат, то они, несомненно, поумерили бы свой пыл. Через десять минут из недр мрачной лесной дороги выехали довольные собой наши засадные ратьеры, объединившиеся с отрядом преследования. Всем всё стало понятно. Победа!!!

– Действуем по плану. Тяжёлых раненых добить, а лёгких сначала допросим, потом решим, что делать. Оружие, доспехи собираем и относим в лагерь, здоровых коней туда же, а остальных на полевую кухню. – Начал я раздавать распоряжения, как только в моём войске смолкли крики радости и счастья. Сам же я поехал на правый фланг, поздравить бойцов.

– Здорово братцы! – кричу я ликующему по случаю моего приезда правофланговому батальону. – Задали вы жару минчанам! Молодцы! С нами Бог! Так держать! – кричал я проезжая мимо праздновавших победу подразделений.

Наши потери убитыми составили девять человек, в том числе пятеро ратьеров. Почти все убитые появились в момент наибольшего сближения противоборствующих войск, когда дружинниками в ход были пущены стрелы и копья. Высокородное княжеское начальство в лице минского князя полегло от удачно разорвавшейся над ним картечной гранаты. Не буду скрывать, этому обстоятельству я был очень рад, оно автоматически снимало с меня всякий политес и прочие обязательства. На войне, как на войне, не до сантиментов.

Наконец после раннего ужина, горнисты протрубили общий сбор, прямоугольниками выстроились батальоны. Ещё раз пришлось произнести пространную пылкую речь в духе «враг будет разбит, победа будет за нами». И мы бодрым шагом тронулись по направлению к Минску.

Вечером того же дня взгляду открылся освещаемый лучами заходящего солнца вечерний Минск или Менеск как его здесь называли, столица одноимённого княжества. И самое приятное, ворота детинца были гостеприимно открыты …

В Минск прибыл начальник Особой военной службы (ОВС) Никон – назначенной мной вместо неудачника Тырия. Это был молодой мужчина двадцати семи лет довольно хлипкого телосложения, но не обделённый умом и я бы даже сказал проницательностью. Никон происходил из потомственных дворовых слуг, его отец Ждан всё ещё оставался моим ключником, дед и прадед Никона тоже состояли при моих предках ключниками да писарями.

В Смоленске Никон уже успел развернуться сразу в нескольких направлениях. Посредством проплаченных городских мальчишек и прочих личностей вроде боярских и купеческих слуг, заинтересовав их финансовой стимуляцией или же грубым силовым методом, он создал сеть осведомителей и шпионов. Кадровая основа ОВС, понятное дело, вербовалось из добровольцев, желающих работать на меня первую очередь в силу своих идейных убеждений, внутренней мотивации. Теперь аналогичную работу ему предстоит проделать в самых крупных городах на присоединённых территориях.