Алексей Янов - Экспансия

– Пускай пока посидят, после казни я решу!

Ещё через несколько минут князя с сыновьями поволокли к городским воротам, на которых бойцы уже приладили петли.

Вот Ростислава Мстиславича вместе с сыновьями поставили на телегу, запряжённую перепуганной старой клячей. Я махнул рукой, по крупу лошади хлёстко ударила плеть, телега резко тронулась, лишившись под ногами опоры, князья провисли, и сразу же задёргались в предсмертных судорогах. Присутствующие дружно перекрестились.

– Клоч! – подозвал к колодцу полковника.

В доспехах можно было заживо испечься, пот заливал глаза, поэтому схватив колодезное ведро с водой, опрокинул его целиком на себя. Прохладные, живительные брызги с лихвой окатили и подошедшего на мой зов полковника. – В городе было два полка половина состоит из ополченцев, сформированы из окрестных деревенских смердов. Горожан распустим, а смердов всех собери в пустующих боярских хоромах. Будем из них настоящих воинов земли Смоленской делать! Всё ясно?

– Так точно! Разреши исполнять приказ?

– Да, свободен пока. – Ответил я, а затем обратился к ротному, – веди меня к княжьим подстилкам, хочу на них посмотреть.

– Следуй за мной, государь!

Когда мы вместе со Злыдарем, ротным, в сопровождении телохранителей, вернулись в терем, то застали там самую настоящую вакханалию. Ратьеры… нет, в них проснулось их истинное альтер – эго, от пролитой крови они снова превратились дружинников, а потому даром времени не теряли – набились сюда как сельди в бочке, и творили кто во что горазд. Кто – то занимался мародёрством, кто – то бражничал, кто – то пользовал княжеских челядинок. Повсюду слышались ор, крики, громкий смех, отпускались сальные шуточки. Прямо на моём пути следования дружинник завалил визжащую и брыкающуюся боярыню (судя по одежде), засунув ей под юбки свои руки. Получив плашмя мечом от Злыдаря, молодой дружинник поспешил убраться с дороги, при этом, не забыв перехватить за волосы и ноги свою захлёбывающуюся в плаче добычу и поволок её в неизвестном направлении.

Ели сдерживаясь от бешенства, я ещё раз окинул взглядом творящуюся вокруг безприглядную картину, затем молча и быстро зашагал в женские комнаты. По пути гадая, что в женской половине делают пехотинцы. Но там, к моему несказанному облегчению, мы застали островок спокойствия и благополучия. Пехотинцы, взявшие под караул теперь уже вдовею семью князей, спокойно стояли, сидели, прохаживались по коридорам. Здесь чувствовалась прививаемая мной дисциплина, все драгоценности и иные материальные ценности были свалены в одну кучу, никто не безобразничал и не творил непотребств. Княгини с малыми детьми были заперты в чулане, в постойке «смирно» их покой охраняли трое ратников.

– Глянь Злыдарь на моих пехотинцев! Любо – дорого на них посмотреть! Приказа «вольно» им никто не отдавал, потому они и продолжают нести ратную службу, действуя по Уставу, в отличие от твоих отморозков. – Произнёс я, громко, чтобы все слышали. – Иди и приведи в чувства своих дружинников! Какого хрена они без моего приказа начали пировать и бесчинствовать? Быстро наведи там такой же порядок, какой видишь здесь!

– Слушаюсь, государь! – побагровевший от стыда и досады Злыдарь чуть ли не бегом пустился обратно.

Воевода уже успел понять, что юный правитель не очень – то любит от души повеселиться со своими дружинниками, зато страсть как полюбил «дицыплину», будь она неладна! И прививает эту ромейскую науку во всём ему послушным смердам – пешцам, а те рады стараться. Оно и понятно, почему эта наука так легко ложиться на них, ведь откуда этим в недавнем прошлом землепашцам – лесовикам знать, что такое молодецкая удаль и боевой угар. А Изяславич, хоть он и не по годам разумен, сам в сече ни разу не побывал, лишь наблюдал её со стороны, а потому ещё и не переживал то состояние боевого сумасшествия, что нападает на дружинников во время жаркого боя. Хотя Злыдарь был вынужден признать, что в этот раз дружинники в деле почти совсем не поучаствовали, всю работу за них выполнили пешцы, поэтому и «веселиться» во взятом «на копьё» городе им вроде бы и не с чего. Наоборот, «веселиться» должны бы в первую голову пешцы, а они, как назло, блюдут государеву «дицыплину», подставляя тем самым дружинников в глазах Владимира.

Что делать с женой князя и двумя юными вдовами его старших сыновей долго голову я не ломал, определив их в женские монастыри. Хотя поначалу была мысль отдать девок в гнёздовские бордели. Но повели они себя смирно, проклятиями в мой адрес не сыпали, эти обстоятельства в конечном итоге и сыграли в их пользу.