Дмитрий Гришанин - S-T-I-K-S. Рихтовщик-7. Дорога без начала

– Ерунда какая-то.

– Сэр, мы отсмотрели записи с камер всех восьми уцелевших дронов. И везде было одно и то же – двух секундная расфокусировка, и исчезновение пленников. Записи со всех дронов загружены в Хранилище, вы можете лично…

– Не забывайся, капитан. Не тебе указывать куратору, что он может.

– Так точно, сэр!

– Ладно, капитан, я тебя услышал. Буду думать. Конец связи. Отбой!

Глава 14, в которой я зализываю раны и делюсь догадками

Даже с двумя автоматами, увы, не вышло отбиться от налетевшей эскадрильи дронов. Сбить мне удалось только пару винтокрылов. А дальше в автоматах кончились патроны, и меня подстрелили.

По-глупому подставился. Идиот. Вместо того, чтоб подстраховаться активацией недавно откатившегося «Лунного пламени», я пожалел маны (предыдущие частые активации Даров давали о себе знать изрядно просевшей шкалой Духа Стикса), опасаясь, что еще на два подряд Дара остатков может не хватить, сразу активировал «Легче пуха» и, призвав Шпору, попытался в высоком прыжке сойтись с винтокрылами врукопашную. Увы, зацепился штаниной за торчащий из борта кусок клетки, замешкался и словил от ближнего дрона очередь по ногам.

Но нас снова спас Скунс. В пиковый момент нашего задержания бомж снова разродился волной вонючего тумана. И мы благополучно выпали из реальности.

Скоротать мгновения вынужденного бездействия мне помогли загоревшиеся перед глазами строки уведомлений:

Внимание! Вами ликвидировано: 2 дрона.

Награда за ликвидацию:

Опыт: +2713. Характеристики: +6 Картографии, +7 к Меткости, +3 к Скрытности, +6 к Скорости, +5 к Силе Стикса. Навыки: +26 к Стрелку.

Одерживайте славные победы дальше! Удачной игры!

Внимание! Вами активирован Дар: Легче пуха.

Характеристики: +2 к Медитации, +8 к Силе Стикса. Навыки: +30 к Левитации.

Через какое-то время – для нас внутри убежища сжавшееся до считанных секунд, а снаружи растянувшееся на добрый час – кисляк рассеялся, но вместо кузова трофейного грузовичка я оказался лежащим прямо на дороге. Впереди обнаружились также «выпавшие» из кабины Жаба и Скунс, которые, сидя на жестком асфальте, ошарашено крутили головами, озираясь по сторонам, словно потерявшие мамку дети.

– Эй, придурки, я здесь, – позвал я подопечных и, выждав пару секунд пока оба повернулись ко мне лицом, приказал: – Живо хватайте меня под руки, и тащите вон в те кусты.

Увидев лужу крови, собравшуюся вокруг моих перебитых очередью ног, и без того бледные мужики стали белее снега. Но, несмотря на сильный испуг, приказ выполнили четко.

Силенок у двух почти нулевок едва хватило, чтоб, подхватив с двух сторон, оторвать от асфальта мою ни разу не легкую тушку. И к чести последних, вынужден признать, что подопечные устояли с ношей на дрожащих ногах, не бросили обратно на асфальт и, кряхтя, отволокли меня к указанному кусту.

Отпыхивающиеся носильщики тут же повалились рядом в траву. Я же, прислонившись спиной к кустарнику, перекинул рюкзак со спины на грудь, и перво-наперво вытащил из бокового кармана катушку крепких ниток с иголкой. Затем аккуратно обкорнал резаком штанины, укоротив каждую примерно на три четвери, и фактически превратив таким макаром залитые кровью брюки в относительно чистые шорты. Дальше подтянул руками «ватные» ноги, осмотрел раны, убедился, что все они сквозные, и, щедро плеснув на каждую живцом из пластиковой бутылки, стал зашивать.

Из-за заметно подросшей (в силу моей читерской Защиты) толщины и прочности кожи, процесс штопки оказался не только дьявольски болезненным (уж к чему, к чему, а к боли мне было не привыкать), но и крайне трудоемким процессом. Иголка к хренам затупилась уже на втором стежке и, вместо быстрого прокола краев раны, упираясь в кожу, начала предательски гнуться. Чтоб не сломать хрупкое орудие портняжного ремесла, приходилось перехватывать пальцами иглу у самого кончика, и буквально прорывать кровоточащую плоть никчемным острием.

– Охренеть ты спокойный! Ведь по живому ж себя шьешь, неужели тебе не больно? – скривился лежащий рядом Жаба, со стороны наблюдающий мои кровавые забавы с тупой иглой

– Терпимо, – хмыкнул я.

– Рихтовщик, ты в натуре терминатор какой-то, а не человек.

– Чем попусту языком молоть, на, вот, взболтай это, как следует.

Оторвавшийся от штопки ран, я вытащил из бокового кармана рюкзака полулитровую пластиковую бутылку, с еще в квартире заранее заготовленным (как раз на такой вот паршивый случай) сахарным раствором. Свернув пробку, добавил в сироп узелковую янтарную нить из инвентаря, и сунул бутылку Жабе в руки.