Сергей Жарковский - Эта тварь неизвестной природы

Когда Вяткин неделей позже навещал Лазарева в палате, старый старший лейтенант целовал его в щёки, царапая нос об очки доктора, благодарил за спасение, но в конце концов не удержался, чтобы не попенять за пожар. Можно ведь было выключить обогреватель. Ну должна же быть голова на плечах. Ах, доктор, доктор, милейший доктор. Ну ё-моё, ну как прямо дитё вы малое. Все документы сгорели, джинсы новые сгорели, не успел поносить, и то, зачем Мавр приходил – тоже сгорело. Считайте карта острова сокровищ пропала, за меньшее он бы не обнаглел так. Он же меня знал, я же его сажал. Ах вы доктор, доктор.

Сводного брата Лёвы Чикашина Серёгу «Набиса» Матвеева Лазарев потом искал довольно долго. Хотел рассказать, как оно так вышло, что отец Набиса одно время сошёлся с Марьей Чикашиной, как удалось замять скандал, как мать Набиса Елена разбила фаянсовый кувшин на голове изменщика. Как порешили раз и навсегда никому и ничего.

Но Лёва Чикашин знал, что через дорогу у него живёт брат. Всегда знал, всё жизнь. Это участковый Лазарев знал точно. С малых лет ведь мальчишка за братом бегал, а тот его гнал, не понимая, в чём дело, чего пристал, как осиновый лист… Эх, жизнь, жизнь бекова.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1988 – 1992. РАЗНЫЕ ЛЮДИ

Архив Шугпшуйца, рукопись

Симеон Шугпшуйц

Книга Беды

(Роман о Зоне)

(Орфографические ошибки кое-где мной исправлены, грамматика и синтаксис авторские – С.Ж.)

Зона и я

Пикник на шоссе

Обо мне

Человек в красной рубашке

На Земле многие меня называли графоманом.

Может быть, ведь, если я графоман, то по определению не могу сам отличить, хорошо я пишу литературным русским языком, или пишу плохо. Хотя я издал три книжки в один год, большим тиражом, посещал конвенты фантастов. Многим нравилось моё творчество. (Так в тексте – С.Ж.) В первой книге я рассматривал возможность контакта между цивилизациями Земли и планетой разумных машин. Вторая мне нравится больше, она сказочная, про злых волшебников, задолго до Гарри Поттера я написал. А сюжет третьей у меня даже потом украл один из очень известных сейчас фантастов, любимчиков Бориса Стругацкого. Я описывал строительство на одной планете, где разбился когда-то огромный земной звездолёт с колонистами, строили башню для связи с Землёй. Плевать! Возможно я и графоман – на Земле. Зато я на деревне первый парень, лучший в Зоне писатель.

Больше никого нет.

Здесь, у нас, в КЗАИ, писать не принято.

Но я себя зарекомендовал хорошо за эти десять лет, ко мне привыкли и разговаривают со мной, знают, что пишу я для будущего и имён не называю . Неправильно написал, исправить. Я имена все называю, но для будущего. А сейчас хоть режь меня, не выдам ничего современникам, хоть землянам, хоть здесь. Это ведь очень красиво – тайный архив, ящики с бумагами, карты и треки, гитики. Если уж из меня трекер, как из Петровича скрипач, то весь неизвестный мир Зоны, насколько его смогли узнать за пятнадцать лет, и насколько ещё узнают, и сколько я ещё проживу, чтобы записывать всё, я сохраню для потомков, чтобы они знали, как оно всё было. По правде. Это понимают даже земляне-скурмачи, например покойный Коростылёв или живой Любимов. Слишком много пафоса, исправить, хотя это и правда. И комендант Блинчук, генерал, меня знает, и многие другие. Но я не только тайный архивист, я выступаю и в центральной прессе, чтобы помогать городу, и в интернете я веду блог.

Аккуратно, конечно. Мы, беженские инопланетяне, очень серьёзно относимся к болтунам, хотя на земные дела нам, в общем и целом плевать, но выносить из избы что сор, что золото мы никому не позволим. В инопланетяне очень трудно попасть, а вылететь – это в два счёта. Пришлых, как я, «магацитлов», туристов или альпинистов ещё могут просто выставить за внешний периметр, из жалости и верно понимаемого гуманизма, а вот своего, инопланетянина, кому в Предзонье жить до гроба, могут и закопать по газон.

Закопать, и забыть где. Добрый путь. Спасибо, благодарю.

Да и бойкот, бан по-современному, штука нерадостная. Страшное наказание в Предзонье, живущем по своим законам. Так что я очень осторожен, когда даю интервью на Землю, когда пишу в общедоступный блог, когда выступаю с публикациями свойства социально значительного. Мои публикации нередко вызывали резонанс и помогали даже отдельным людям. Например, когда я помог воссоединиться семье Карамолиных в прошлом году. А ведь эта история могла кончиться чудовищно даже по российским меркам. Опасность подстерегает и со стороны надзирающих органов. Главная, надо сказать.