Татьяна Дмитренко - Живая душа. Книга 1

А чего стоят формулы вежливости? Прошу вашего милостивого внимания... может ли недостойная обратиться к вам с вопросом... чем могу служить господину-госпоже... простите ничтожную служанку, господин.

Слуги и приравнённые к ним простолюдины шастают по поместью серыми и незаметными мышками. Холопы делают всё, дабы стать невидимыми. Поломойки отворачиваются к стене или прячутся за шторами, если проходящие мимо господа застали их в процессе наведения чистоты и порядка. Прачки исчезают с ворохом белья так, что становится страшно за них - были и нету. Лакеи, пажи и комнатные служанки немы, как статуи, обуты в войлочные туфли и призраками скользят по натёртым полам. Они сутками не раскрывают рта, и я думаю, что голосовые связки со временем почти отмирают. Комнатные слуги разговаривают тем особым шёпотом, который не слышен уже в двух шагах. Громкий голос позволяет себе особо приближенный персонал из родни господина хозяина дома, все прочие - это тени и не более того.

Так что ныне я с запоздалым ужасом отдаю должное терпению, а может, и доброте главного кузнеца, ибо господин вправе убить холопку и за меньшую наглость, чем вполне удавшаяся попытка безбашенной девки сковать по рукам наварговского ведьмака. И скорее всего, я показалась ему забавной зверушкой, так что...

Муниса прикасается к руке, я открыла глаза: опять выпала из беседы. Подруга осторожно убирает со лба мои отросшие волосы.

- Ты в порядке, Экрима?

- Конечно. И у меня нехорошее предчувствие, думаю, мы не увидимся более.

- Почему вдруг? - Муниса делает большие глаза.

Как ей ответить, что есть такая штука, как интуиция и существуют знаки судьбы, очевидные тем, для кого они предназначены...

- Это нельзя объяснить, но я не вернусь из этого похода.

Муниса взялась за сердце.

- Погоди пугаться, просто наш господин скорее всего отдаст меня своему родичу. Ты же не забыла, что статуса у меня нет? И что в жизни, как и смерти моей, волен хозяин? Вон Влассира спроси, он-то не даст соврать, кто даёт кров и защиту, вправе распорядиться моей судьбой.

Молчание Влассира весьма красноречиво, вот так, дорогая Муниса.

Не случайно же меня отстранили от учёбы, зачем учить холопку, которая не имеет магического зрения? Правда, меня вылечили от болячек нищеты, за одно это магам спасибо великое, опять же кормили почти полгода, одевали и кое-чему обучали. Пора отдавать долги, не так ли?

- Словом, назад я уже не вернусь, это к бабке не ходи, поэтому я предлагаю тебе, Влассир, взять Мунису в законные жёны. Ты же холост?

- Конечно, кто за меня своей волей пойдёт?

- Да Муниса и пойдёт! Ты как, подруга?

Неожиданно твёрдо женщина кивает:

- Пойду!

Влассир слегка обалдел! Что такое, язык проглотил от радости? Все мужики одинаковы: как под юбку лезть, они орлы, а как жениться - их нету.

- А чем ты не жених? Одинок, здоров, руки и голова имеются. И достаток кое-какой у тебя наличествует, я уверена. Муниса, кстати, тоже не бесприданница, у неё и свой дом есть! Ты же не прикован к князьям Варг цепями. Поселитесь в доме, как люди, жизнь проживёте подле друг друга, а не на конюшне с кобылами и конюхами.

Я встала.

- Вы тут подумайте, разберитесь, а я пошла спать. Выезжаем мы послезавтра, так что завтра священника найдём, и быстро вас окрутим, если никто не будет против.

- Некому возражать, имущества у меня нет, родни тоже, - Влассир махнул рукой.

- Тем лучше.

Я откланялась и побрела к казарме, огибая низкорослые кусты подле озера.

***

...Долго ли, коротко ли, но это драное посольство таки выехало из ворот поместья господина Наварга, повелителя всея княжества Варг. Выехало гораздо позже назначенного времени, поскольку королевская невеста прощалась с родными несколько дольше, чем было предписано обычаями, но что с того? Зато на славу простилась.

Нет, девочка не орала и не билась головой о порог отчего дома, рук не ломала, не сопротивлялась, да и с чего бы? Не на казнь везут госпожу Мероле и не на каторгу отсылают, она сговорённая невеста, с какого боку не крути.

Так вот, начало пути ознаменовалось весьма необычным приказом госпожи невесты. Я едва не свалилась с седла, когда Влассир коротко пояснил, что юная Мероле вместо расположиться с удобством в экипаже велела двоим стражникам забить кнутами не угодившую ей челядинку. Стражники, назначенные экзекуторами, повиновались мгновенно и безоговорочно, а посольский поезд покорно стоял под упряжью и сёдлами, бесстрастно созерцал действо и ждал предсказуемого конца.