Юрий Мерлянов - Хроники императора. Начало пути (СИ)

- Иргель? - неподалеку что-то закопошилось.

- Алистер, ун аэсам хорошо, - он отнял мою руку от повязки и прислонил к губам что-то твердое. Я поддался, и в рот потекла киселеобразная субстанция, скривившись, проглотил. Хреновый из тебя повар, Иргель, и тут переборщил с остротой. Стоп! "Хорошо" он меня не учил, но я четко помню, что он именно его сказал. В смысле, я понял его не как, допустим, английскую речь, когда понимаешь, что язык не твой, но знаешь, о чем речь, я понял, что он сказал, как если бы с самого рождения на нем говорил. Эта мысль зацепила меня и ненадолго погрузила в задумчивость. Иргель еще что-то говорил, но я так ничего и не смог понять, как ни старался. В итоге он утихомирился и затих где-то рядом. Часы летели медленно, и я опять задремал. Проснулся оттого, что Иргель начал снимать повязку, надежда, так и не умершая до конца, подняла голову... и бессильно опустила. Вместо мутного, но все же света, была темень, непроглядная.

И тут привычная уже отрешенность дала трещину, с досады хотелось выть и кричать, бить в землю кулаками и крошить зубами камни, хотелось выплеснуть всю ярость хоть на кого-то, хоть куда-то, за все, что выпало на мою долю, за все несправедливое и не заслуженное. В груди словно появился тугой ком, застрявший между горлом и грудью, где-то посередине, и мешал, давил, угнетал. Я отчего-то знал, чувствовал, от него нужно избавиться, это ненормально, оно чужеродно мне, прочь, прочь! Я представил, будто руками, в ярости, хватаю этот ком, и вырываю, выдираю его из себя, с корнями, со всей злобой, что он вобрал, со всем не моим, со всем не мной, и швыряю его во тьму, подальше от себя, ото всех, с криком, с клекотом, с кровью на губах... Тьма, сознание померкло.

Пробуждение было неприятным. Во-первых, холодно. Во-вторых, жестко. В третьих, я еще не сдох? Ни на что уже не надеясь, смирившись, открываю глаза, и замираю. Свет, более яркий, чем вчера, свет. Все размыто, нечетко, только контуры и тени, но все же лучше, чем ранее. Рассвет, первые лучи утреннего солнца и розовеющее небо, а внизу, я помню, непередаваемая голубизна водной глади и шелест зеленого моря, но для меня это пока только два оттенка серого. Я почти счастлив. Уже второй раз. Первый - когда смирился с участью стать обедом в желудках тварей, и выжил, второй - сейчас. Оказывается, счастье - это так же вновь обретенная надежда, так мало, и так много.

Сзади тихо захрапели. Иргель. Отчего-то понимаю, что точно знаю где он лежит, и даже в какой позе. Не буду его будить, пусть спит, пропустить сейчас восход солнца было бы кощунством. Глаза слегка прикрыты, сижу, облокотившись о скульптуру, мысли легкие, быстрые, юркие, ни на чем не сфокусированные, на губах легкая улыбка. Не могу сказать, что задремал, но и не бодрствую, воспринимаю все как бы отстраненно, со стороны, с легкой циничностью, что ли. Нет, циничности как раз нет, отметаю мысль как неуместную, глупую. Диск солнца показался уже наполовину, мысли легкие, неспешные, состояние умиротворения бесподобное, просто невероятное ощущение спокойствия, впервые такое испытываю. Надо будет спросить у Иргеля об этом, позже, не сейчас. Ага, заворочался, видно, луч света попал на лицо, сейчас проснется. Точно, встает и первым делом бросается ко мне. Вот так спешка, переживает?

- Иргель?

- Да, Алистер?

- Туалет, спать, да, нет, один, два, хорошо, - я прямо вижу, как на последнем слове он встрепенулся. Ага, значит, понял, что не как попугай повторил, понял, что к чему, да вот я не понимаю, но рассказать ты мне не можешь, так что давай: туалет, спать, да, нет, - учи меня, учи.

Восход солнца мы досмотрели вместе, а потом начался долгий путь домой, в пещеру. Что интересно, эти несколько дней в новом мире изменили меня больше, чем вся моя жизнь до этого. Все это время было настолько насыщенным и богатым для меня, что я совсем забыл о своем настоящем мире, о родителях, знакомых, друзьях, работе. Даже ни капли не скучал. Не до того было. И сейчас, иду, держась за конец палки, второй несет Иргель, и не могу в себе обнаружить никаких чувств из прошлой жизни, из жизни до, будто все то было искусственным, игрушечным, будто жить я начал только что, несколько дней назад. Получается, я и не жил тогда вовсе? Ходил на работу, любил, или думал что люблю, общался с семьей, сверстниками, веселился и отдыхал. Но сейчас, сквозь призму пережитого, это все смотрится так мелко, незначительно. А может я и не прав, может, это все психическое и спустя время я устыжусь подобных мыслей. Все может быть. Но пока все видится именно таким.