Юрий Мерлянов - Хроники императора. Начало пути (СИ)

- Ты прятался? - губы шепнули прямо в ухо, а руки и ноги уже обвивали меня, словно лианы.

- Хотел выкроить часик тишины, да, видно, не судьба, - делано вздохнул, - отец тебя так и не нашел?

- Нет, но ему не впервой.

- Не жалеешь ты родителя.

- Я слышала, вы завтра уходите?

- Ты хотела сказать, подслушала? - она заливисто рассмеялась, прикрыв рот ладошкой.

- Вечером будет застолье, потом все разойдутся по домам, а ты...

- А я...

- Не наедайся сильно, хочу голодного и ненасытного, хорошо?

- Да, я помню, - и мягкие нежные девичьи губы накрыли мой рот, а потом так же быстро отстранились, и их хозяйка скрылась в зарослях, оставив после себя лишь легкое колыхание зарослей и приятное послевкусие.

Мда, похоже, сконцентрироваться теперь не удастся, организм хоть и подчинялся мне теперь более полно, но протест в паху был сродни бунту - надо, и все тут. Ладно. Пять минут расслабленности вернули меня в норму, но вкус женских губ все еще манил и периодически сбивал с мысли, печально, столько сделано, столько достигнуто, а не могу справиться с банальной похотью.

На заднем фоне постепенно начало прибавляться чужих голосов, стали слышны мужские низкие баритоны, сплетающиеся с женским говорком и детскими криками, народ постепенно подтягивался, стало быть, скоро начнется празднество. Я улыбнулся, никогда не любил подобные вечеринки, всегда старался их избегать, чувствуя себя на них чужим среди впустую растрачиваемых свое время заблудших душ. И вот оно, мое первое в этом мире застолье, заслуженное и абсолютно нежеланное, буду сидеть под перекрестным прицелом местных наседок, втихаря поливаемый пересудами и здешними помоями. Но вся фишка в том, что мне абсолютно побоку, кто обо мне что думает, для меня не имели значения ни эти люди, ни их мысли - завтра мы покинем это богом забытое место и больше я о них никогда не услышу. Циник? Да. Причем холодно-отрешенный циник, наблюдающий за всем словно со стороны, как за игрой актеров на сцене, чье выступление ни капли не цепляет за душу.

Уже перепрыгивая невысокую ограду, понял, начало я пропустил, внутри уже вовсю отмечают, слышны тосты, перестук ложек, кружек, кто-то что-то вещал, воздавая храбрости и отваге даггурской армии, а запахи стояли просто невероятные. Деревенские благодарили от души.

Когда вошел в ворота, голоса стихли, народ замер и уставился в мою сторону, словно предвкушая. Из-за стола поднялся и подошел Астар, обнял меня за плечи и, повернувшись к пирующим, поднял кружку:

- Вот тот, о ком я говорил, кто почти в одиночку перебил отряд каттонисийцев, благодаря кому мы не понесли ни одной потери и смогли с честью выполнить свой долг, так выпьем же за него! - и лихо припал к уже явно даже не ополовиненной кружке.

Стою и смотрю, как люди поднимали свои бокалы и, салютуя, впивались в них губами, старики, мужчины, женщины, был здесь и народ помоложе, все они пили, воздавая мне должное. А я стоял и смотрел, безразлично наблюдая за бегающими кадыками, тряской щек и подбородков, слушал одобрительное кряхтенье, пожелания успешной службы, и понимал, я не здесь, это не мое, мне все равно, выжили бы эти люди, нет, я убивал не за них, я убивал каттонисийцев точно так же, как если бы просто встретил их где-нибудь на дороге, и не нужны были никакие другие причины, хватало только одного - их национальности.

- Давай, присоединяйся, место тебе придержали, вон, видишь, - и уже тише добавил, - и постарайся держать себя в руках.

Ничего не ответив, просто прошел и сел рядом с Уннаром, как раз на край скамьи, а слева, как специально, сидела Ринам, увлеченно кивая что-то рассказывающему ей бойцу Астара. Как только сел, удача воина сразу же перешла ко мне и, лучезарно улыбнувшись, стала накладывать мне всего понемногу, нисколько не утруждая себя узнать, а хочу ли я это. В итоге, передо мной выросла неплохая такая горка солений, копченостей, разных салатов и прочего не пойми чего. Народ здесь любил поесть, и тарелки были под стать, прям подносы какие-то.

- Это что бы не скучал, но помни, ты мне нужен работоспособным, - девушка шептала, продолжая мило улыбаться и подкладывать мне самые лакомые, с ее точки зрения, кусочки.

- Если я все это съем, я не то, что не буду работоспособным, я передвигаться не смогу.

- А ты пробуй, а не ешь, здесь много вкусного, как раз и наешься, и сил останется на кое-что еще.

- Тактика, проверенная временем?

- А то, - она подмигнула.

- Уннар, какие планы на завтра? - я повернулся к седому.