Юрий Мерлянов - Хроники императора. Начало пути (СИ)

Тварь была просто огромной, наверное, уже взрослая особь, или какой-то новый вид, все встреченные мной ранее были в половину, а то и в два раза мельче, эта же вызывала необъяснимое чувство трепета, впрочем, тут же задавленное холодной сосредоточенностью. Прыжок вперед и удар наотмашь - клинок пробороздил разрез в ладонь глубиной и вырвал очередной зубодробительный стон, пронзивший каждую кость в теле. Теперь уже и вторая гадина обратила на меня внимание, выразив свой интерес угрожающим шипящим свистом. А последовавший затем почти синхронный рывок обеих заставил мышцы чудовищно напрячься, бросая тело в сторону и невероятным образом изворачиваясь. Хлещущий обрубок одной бессильно шлепнул по полу, заливая кровью все вокруг и пачкая брызгами вторую. Твари приземлились как близнецы, одинаково упав на все четыре и когтями пробороздив неглубокие царапины, и лишь нанесенное мной увечье различало эту пару, наверняка состоявшую в кровном родстве или иных семейных связях, обе огромные, неприятного буровато-красно-фиолетового оттенка, с мелкими шипами по всей спине и отвратным слизистым окаймлением около подрагивающих пастей. Кошмарные монстры.

Предупреждая очередную атаку, ввинтился между ними клином и в середине прыжка рубанул в стороны ривскретом. Приземлившись же, сразу рванул в сторону, уходя из-под очередного удара, и, развернувшись на триста шестьдесят, с размаху, набрав скорость для удара, сделал инвалидом вторую тварь, напрочь снеся ей заднюю лапу выше колена. Истошный визг всколыхнул пространство вокруг и сразу же взял более высокие тона, когда на каменные плиты рухнула вторая подрубленная лапа, усадив громадного аррса на задние обрубки, почти полностью лишив маневренности и освободив для атаки другую тварь. Но та напала раньше, обыграв в скорости и просто-напросто лягнув задней лапой, вспоров мне бок вдоль ребер и отбросив к противоположной стене, прямо под морду визжащей товарки, марающей пол своими задними обрубками. Я едва успел выставить перед собой лезвия, соединив их концами, когда кошмарное щупальце, продолжая громогласно визжать, раскрылось еще больше и обрушилось вниз, намереваясь откусить от меня как минимум половину. И напоролось на клинки, впиваясь игольчатыми зубами в сжимающие рукояти кулаки, пропарывая их до самой обмотки и пустив ручейки крови по рукам. Но и сама нанизалась, утопив ривскрет чуть ли не на всю длину в своей глотке. Преодолевая жуткое давление сверху и боль в разрываемых ладонях, потащил лезвия в стороны, углубляя разрезы и заставляя тварь орать еще громче. Не выдержав, та вскинула голову-щупальце и попыталась отпрянуть, освободив от своих зубов мои руки, но я резко подался вперед и рванул клинки в стороны, одновременно вгоняя их еще глубже, просто вспарывая голову твари и отделяя от нее чуть ли не половину. Сильная судорога сотрясла тушу и меня залило хлынувшим из обрубка потоком, почти по пояс окрашивая бурой кровью, забивая рот, ноздри, глаза, и растекаясь по полу вокруг нас темным озером. Тварь была мертва, напрягшись, я оттолкнул ее ногами, отбросив тушу в сторону баррикады и попытался вскочить, но, поскользнувшись и едва удержав в руках скользкие рукояти, упал назад, шлепнувшись в продолжающее расти озеро. Находящаяся же в двух метрах от меня вторая тварь вела себя довольно странно - вместо того, что бы напасть на довольно уязвимого сейчас противника, она, продолжая поскуливать, дергалась при каждом моем движении, чуть ли не подпрыгивая на месте. Даже показалось, что я ощутил отголоски страха, чужого страха, направленного на меня и будто подпитываемого мной. Вдруг стало смешно, но губы искривила лишь кривая улыбка. Медленно, словно сгибаясь под невыразимой тяжестью, поднялся - одежда висела промокшей хламидой, с рук капало багровым и жутко зудел бок, и всего лишь четыре шага отделяло меня от замершей неподалеку твари. Шаг, потом еще один, и еще, клинки пошли вверх - и обрушившиеся сверху две молнии вспороли голову заметавшейся гадине, вот и все. Наступив на обрубок ногой и прижав его к полу, в последний раз вскинул ривскрет и перерубил твари хребет, прекратив судороги и окончательно добив.

Наступившая тишина нарушалась лишь журчащей кровью и тяжелым дыханием, отчасти моим, отчасти выглядывающих из-за баррикады. Повернул голову - они отшатнулись. Черт, теперь и меня принимают за чудовище, просто прекрасно. Вздохнул. Тело откликнулось почти мгновенно, пропоротый бок перестанет кровоточить еще к вечеру, а к утру заживут и руки, какая ирония. Захотелось улыбнуться, но я вовремя опомнился, в свете таки зажженной одной единственной лампадки выглядеть я должен был ужасно, еще посчитают за кого не того, мда.