Владислав Савин - Война или мир

Тут фанза (лучший в деревне дом старосты, где расположился сам командующий) подпрыгнула, как при землетрясении. За окошком все залило ярким, почти дневным светом. А затем на голову Мо рухнули стены и потолок.

Генералу, однако, повезло, не только не быть раздавленным, но и обойтись без особенных увечий. Верные гвардейцы вытащили своего господина из-под обломков. На севере, где также стояла часть его армии, что-то сильно горело. А вокруг все бежали с криками — те, кто мог бежать, а не полз и стонал, или лежал недвижно.

— Русские сбросили на нас Бомбу, как на Шанхай! — доложил Чен, старший из офицеров охраны — надо скорее спасаться, мой господин!

Тут Мо ощутил, что живот готов его предать. Один из глупых, но могучих тигров обратил внимание на бедную обезьяну! Эти северные варвары, совсем не понимают тонкой игры — все у них грубо и просто: враг? Убить! А если сейчас упадет вторая бомба, и третья? Нет позора в бегстве от разъяренного тигра!

— Мой автомобиль, скорее!

— Не заводится, повелитель!

Ничтожества! После всех казню! Великий Цинь Ши-Хуанди как-то сказал, что мудрый правитель должен регулярно избавляться от всех приближенных — дабы те, кто станут вместо них, служили усерднее! Вместо джипа нашелся паланкин, помятый, но пригодный. Генерал был тучен, как положено высокородному — и шестеро гвардейцев несли его с трудом, пока десяток остальных расчищал дорогу прикладами и палками. А где прочая охрана — сбежали, трусы, бросив своего господина? Всех казню!

На мосту был абсолютный, возмутительный беспорядок. Наверное, тысяч десять этих проклятых голодранцев, кто завтра должны были умереть в атаке, сейчас ломились на тот берег, спасая свои ничтожные жизни. Расступитесь перед своим повелителем, черви! А вы что стоите — стреляйте в тех, кто не проявляет почтения!

Орущий толстый генерал в шелковом халате, сидящий в носилках, на плечах солдат. Посреди обезумевшей толпы, ночью, на нешироком и непрочном мосту. И все это — в отсветах атомного пожара вдали.

Первыми не выдержали те, кто расчищал путь — смешались с толпой, думая лишь о своем спасении. Чен пропал куда-то еще раньше. Паланкин держали лишь четверо, где еще двое? Мерзавцы, всех казню!

И полетели носилки в воду. Это не было даже умыслом или местью — толпа не думала сейчас даже о том. Упали в реку — прямо на головы тех, кого в давке спихнули с моста прежде. Кто умел плавать, тому повезло, ну а прочим, совсем наоборот!

Генерал Мо плавать не умел. Для высокородного, любое физическое занятие, это умаление достоинства — имеющий власть, должен повелевать другими! Поскольку, как сказал Конфуций, кто делает что-то сам, тот владеет лишь собой одним, кто указывает многим, тот владеет силой многих!

Вот только перед смертью — равны были и правитель, и самый последний раб. Хотя река была не глубока, не быстра и не слишком широка. И даже посредственный пловец преодолел бы ее без особого труда — особенно когда на кону стояла его жизнь.

Таков был конец жизненного пути генерала Мо, не самого лучшего, но и не самого худшего из правителей китайских провинций.

Куда делась казна Мо, навсегда осталось загадкой. Доллары, которые он успел получить — и ценности, бывшие там до того.

Точное число жертв этой бомбежки также не было установлено. От тридцати до ста тысяч. Хотя последняя цифра явно завышена — поскольку включает не только убитых, но и разбежавшихся из армии Мо.

Москва. Вечер 14 сентября 1950.

Союз нерушимый, республик свободных. Сплотила навеки великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов. Великий, могучий Советский Союз!

Голос московского радио, с января сорок четвертого. Первый вариант, со словами «нас вырастил Сталин, на верность народу». В иной истории, их уберут в пятьдесят шестом, придумав замену лишь в семидесятом, так что «песня без слов» на официальных торжествах, это отнюдь не изобретение Ельцина. ( прим. авт. — «Патриотическая песня» Глинки, формально считавшаяся Гимном РФ в девяностые, трудна для исполнения непрофессионалами, оттого бывали и случаи, наподобие известного автору, когда на построении в начале 90х пьяные матросики пели, «однажды в студеную зимнюю пору…» на музыку старого советского гимна ). Без десяти двенадцать, перед гимном, была сводка новостей. С внутреннего фронта — принята вторая очередь Минского автомобильного завода. Вручение наград отличившимся на строительстве Волго-Донского канала, 12 человек — Герои Соцтруда, 125 — орден Ленина, 681 — Трудовое Красное знамя, 1064 — «Знак Почета». И 26 тысяч — к досрочному освобождению ( прим. — в нашей реальности, на канале работали 700 тыс вольнонаемных, 100 тыс пленных, 100 тыс заключенных. Открытие канала было 1 июня 1952, в альт-истории с учетом морских задач СССР в Средиземноморье, усиления ЧФ и народно-хозяйственных нужд, будет раньше — В.С. ). И еще сообщения — восстановление городов, пуск новых заводов, совхозы и колхозы успешно сдают зерно в закрома Родины. И лишь после говорилось о международных событиях. Что это — абсолютная уверенность в своих силах, или страх перед очевидным?