Владислав Савин - Война или мир

Красиво идут — да еще под музыку! Шеренгой выстроились поперек сцены, остановились. Плащи разноцветные, платья пока скрывают. И это зрелище не только присутствующие увидят — в соседней ложе телевизионщики расположились . (прим. авт. — Ленинградский телецентр открылся в 1938, на том же месте где сейчас. В нашей истории, возобновил работу в 1948, а 1 мая 1949 уже была трансляция с Дворцовой площади, передвижной камерой. А самые первые телевизоры для индивидуального пользования появились в ленинградских квартирах еще 1940 г). Передачи черно-белые, но хорошего понемножку.

— Советская мода — это не мода стран капитала! — говорит Лючия — если там это инструмент для сбыта: что делать, если все уже приобрели вещи, нужные им — а сказать, что старье уже немодно, выбросьте его на помойку, и спешите купить новые. Которые завтра — точно так же устареют!

Слова, как в «краткий курс». После она мне сказала, что во всем пыталась Ане Лазаревой подражать — а так как несколько лет уже при ней в помощницах ходит, то не только идеи, но даже стиль речи переняла, особенно когда в официальной обстановке. И по-русски говорит свободно, акцент заметен совсем чуть-чуть.

— То есть там главное, чтобы «не как раньше». Придумать что-то — и навязывать всем. Вот например, решит там завтра кто-то, что юбки должны быть вот до сюда — тут Лючия изящно выставила из-за кафедры ножку, и провела рукой, примерно по длине «мини» — и все, кто хочет выглядеть модно, должны будут носить это! И никак иначе!

За что она так, мини-юбки? Подозреваю, с подачи Ани Лазаревой, которая эту моду, увиденную в фильмах на компе, отчего-то категорически не приняла. По мне так, жаль — стройные ножки на виду, приятно глазу. Если конечно, в мини — не толстомясая тетка и не «шкелет».

— У нашей же моды — другие принципы. Во-первых, одежда должна быть удобной, то есть прежде всего, движения не стеснять. По известному правилу, «красота, это подсознательно воспринимаемая целесообразность», ну а применительно к телу человека, это энергия, способность к движению.

Идеи из «Лезвия бритвы» Ефремова. Которые в этой истории товарищ Сталин присвоил себе — у нас он про языкознание разродился, ну а здесь, про социалистическую этику и эстетику. А так как идеи оказались вполне здравыми и понятными — эффект был гораздо больше. И польза для авторитета Вождя — ну никто еще пока здесь не написал что-то подобное, как у нас какая-то диссида — товарищ Сталин, вы большой ученый, в языкознании познавший толк!

— Представьте, нас обвиняют в плагиате: какой-то Диор из Парижа утверждает, что мы украли его идеи! — продолжает Лючия — так я отвечу: это ложь, которую легко увидеть. Смотрите — вот наша модель!

По ее знаку, девушка, стоящая крайней справа, раскидыает руки в стороны — и плащ с нее вдруг эффектно слетает и будто ветром уносится вверх (театральный трюк, тонкие лески, протянутые к колосникам сцены). Зрители впечатлены — а девушка проходит по краю сцены, перед зрителями — той же легкой летящей походкой, ощущение как от танца. Платье — как я уже сказал, юбка солнцеклеш до середины голени, кажется это называется «миди», талия стянута пояском, верх закрытый, с длинным рукавом.

— А вот что у Диора — Лючия смотрит за кулисы — есть некоторое внешнее сходство, но не больше.

Появляется еще одна девушка. Одета примерно как в фильмах, которые я смутно припоминаю. Но идет, как будто проглотила аршин!

— Как сказала француженка же, мадам Шанель, «Диор не одевает свои модели, он их набивает» — издевательским тоном говорит Лючия — ради подгонки под придуманный им силуэт, он не гнушается надевать на женщину корсет, как в начале века, а также ватные валики и подушечки на фигуру там, где должно быть свое! В таком платье, уж поверьте мне, я попробовала — чувствуешь себя, словно закованной в панцирь. И это вы еще вечерних нарядов «от Диора» не видели. На которые уходит двадцать метров ткани — было бы безумным расточительством шить такое, даже ради сегодняшнего показа. Этот француз буквально заворачивает женщину в волны материи, драпировкой создавая внешний образ нежного цветка — даже не думая, каково будет ей самой! Красота требует жертв?

Ай да Лючия — «какой-то Диор». И если в этом мире будут говорить не о том стиле пятидесятых, вот не помню, как он назывался — а о «русском»? А кто тогда на его место — неужели «советская Шанель», или как мою женушку любимую назовут? Наверное, с Лазаревой на пару творили — но вряд ли Аня захочет быть на виду?