Владислав Савин - Война или мир

Может и ничего китаяночки — если их отмыть, причесать, и одеть во что-то приличное, а не в солдатские обноски. Но не в моем вкусе, совершенно. Хотя типаж, что мы обычно считаем «азиатским» — глаза узкие, лицо кирпичем — больше для монголов характерен. А у китайцев бывает и такое — голова удлиненная, лицо овал, черты тонкие, глаза большие — может, сестрички полукровки? Да нет, не побережье же, а глубинный Китай. Ну, совет да любовь — что «пожалел», не верю, это лишь мы, русские, можем из жалости приголубить всякую живую тварь, а у китайцев все прагматично. А еще, моногамии у них нет — по крайней мере, в прежней традиции, мне Стругацкий рассказал: у мандарина вполне могло быть несколько законных жен, а про императора вообще молчу!

Отдельно везли пленных, шесть голов — те, кто показались мне самыми интересными. Жалко, что полковника не было, про которого радист говорил — труп мы после нашли, ничего стоящего при нем не оказалось. И чего ты за кольт хватался, дурак?

Сам я в жизни иной, бесконечно далекой, расцвет Советской Империи уже не застал — но слышал от других, старших, хотя бы от нашего «кэпа» Большакова, что бывало, пересекались там наши спецы и их. Конечно, и резались насмерть — но бывало, что и в разговор вступали. Как два белых сагиба среди дикарей — по просьбе законного (хотя и марионеточного) правительства, восстанавливаем порядок на территории, от всяких гнусных банд (вон они, на костре рядом кого-то жарят). Нет, дорогой советский комрад, я разумеется и близко не думаю что вы к этому имеете какое-то отношение — конечно вы просто идете своей дорогой и совершенно случайно завернули на огонек. Но если вы поможете мне выйти из этого приключения живым и целым, это будет вполне по-христиански — как сказал господь, что все содеянное вернется к вам сторицей. Кто знает, в каком положении вы окажетесь завтра — может, я буду мимо проходить, когда вас потащат на костер, или даже какое-то общее дело случится, мало ли как политики договорятся? Потому давай соблюдать правила — я не играю в партизана на допросе, ты не убиваешь без нужды. Перед начальством словечко замолвим и жаловаться друг на друга по гаагам не побежим. А если оба выживем и когда-нибудь снова пересечемся — будем помнить, что война-войной, а политики — самые первые предатели и от нас всегда будут открещиваться. Мы же оба профессионалы на службе, верны присяге, и нет у нас личной вражды — от этого и исходим, ок?

Когда-нибудь и тут так будет, может быть. Но точно, не сейчас! Поскольку у здешних советских минувшая война в памяти встает — перед которой все последующие войнушки, вроде Иранской или этой, выглядят бледно. И не поняли бы меня даже Мазур или Репей, вздумай я так любезничать с пленным фашистом. Это уже следующее поколение должно вырасти, Отечественную не прошедшее — для кого их личный опыт «построения социализма» во всяких там африках станет уже определяющим. Так что попадись мне этот полковник, разговор бы с ним был как с эсэсовцем — или ты нам рассказываешь все что знаешь, по хорошему, и тогда тебя может быть оставят в живых ради оперативного интереса, или по крайней мере, быстро и небольно убьют, или ты все равно все расскажешь в процессе походно-полевого экспресс-допроса, после чего легкая смерть будет для тебя милосердием. Ну а для нас самих — «если ты коммандос, то лучше тебе не попадать в плен», это какой-то англичанин сказал, в сорок втором. Хотя обычные английские пленные у немцев — и посылки от Красного Креста получали, и письма из дома, даже любительский театр могли устраивать на досуге. Но с коммандос, десантурой и диверсантами — обращение у фрицев было, как с советскими.

Но эту битву мы выиграли. И похоже, что Третья Мировая не начнется. Будет еще нудное разбирательство в ООН, и «много китаев, хороших и разных», и во Вьетнаме такая каша заварилась, и на Ближнем Востоке неспокойно, и в Иране что-то затевается — так что на век таких как я еще приключений хватит. И дохлых пиндосов, я надеюсь, тоже!

Завидую Стругацкому — уйдет на дембель, будет романы писать. Интересно, насколько от нашей реальности отличающиеся? Что-то мне кажется — вот не будет здесь дон Румата, толстовцем?

И где-то в Америке. Этот же день. И чуть позже.

День, когда в Штаты вернулся Макартур-победитель.

Где победа? Так ведь и Наполеон из Египта вернулся с тем же результатом! Я не виноват, что Господь и обстоятельства не даровали мне победы! Но кто смеет сомневаться, в моей преданности Америке? Что я был, есть и буду самым последовательным и непримиримым борцом с заразой мирового коммунизма!