Иван Васильев - Ди-джей

— Постойте, товарищи! — упертая активистка хитро зашла с другой стороны. — А как же призывы к нашей молодежи: Дашь БАМ! Шагай вперед молодое племя! Сегодня всё в твоих руках! Только мы сможем построить светлое будущее!

Обладатель более взрослого голоса захрипел, прокашлялся. Он вспомнил, что по инструкции должен набирать кандидатов старше восемнадцати лет, желательно мужчин, имеющих строительную специальность и не боящихся временной неустроенности. Претендентка по всем статьям, не удовлетворяла требованиям инструкции. (Даже если была бы старше и имела законченное среднее образование).

— Знаете, что! — вербовщик внутренне досчитал до десяти. А потом ещё раз до пятнадцати.

— Через год окончите школу и приходите. Вручим вам путёвку на самую большую стройку, расположенную в самой удалённой точке страны. Там где круглый год полярное сияние и полгода не светит солнце… А трудности там такие, что даже у взрослых, матерых мужиков отваливаться руки от работы…

— А, я! — юная активистка — "коммунистка" — строительница светлого будущего густо покраснела, яркие губы ее обидчиво вспухли, она молнией метнула на "старпёра" сердитый недоверчивый взгляд. — Хочу, сейчас! Я должна ехать! И немедленно! Понимаете! Живешь, тут, как в закупоренной банке! Так и жизни не увидишь! Все едут, строят! Люди выбирают профессию своей мечты — бетонщиков… монтажников… лесорубов… А я, в этой Москве… Одна! Как в болоте!!!

— Девушка! Идите и не мешайте работать. Всё, разговор окончен.

— Но, послушайте…

— Никаких, но! Идите!

Лариса Корычева вышла из кабинета — боком, будто нехотя. Гневно сверкнула очками.

— Не выдадите путевку, назло вам, выброшусь в окно! — худенькая, хрупкая, с тонкой девичьей талией, неуступчивая строительница коммунизма успела крикнуть в открытую дверь. От чего её очки на мгновение пронзительно и ядовито вспыхнули. — Поломаю руки, ноги, шею! Будете отвечать!

— Давай, прыгай. Тут невысоко, у нас первый этаж, — раздалось из кабинета.

Максим, чтобы не встретиться взглядом с бывшей приставучей невестой, оперативно закрылся рекламным листком "Требуется". Уперся носом практически в самый текст и словно человек со слабым зрением (Как минимум минус восемь на оба глаза), стал вполголоса (Зачем-то шепеляво — наверно для конспирации) читать рекламу с заработной платой специалистов:

Все работы хороши — выбирай на вкус:

— Строитель (монтажник): 200 рублей.

— Машинист башенного крана: 320 рублей.

— Автослесарь: 130 рублей.

Страдалица одетая в платье на тонких бретельках, в синюю и белую полоску, с синим поясом, и синие туфли покосилась в открытое окно. Глубокий вздох вырвался из её груди. После чего не глядя по сторонам, как электричка, стуча каблуками по полу (Рельсам), набирая скорость, двинулась к выходу.

Макс затылком чувствуя её присутствие, продолжил познавательное чтение о зарплате семидесятых годов:

— Водитель категории "С": 160 рублей.

— Токарь (по второму разряду): 140 рублей.

— Ученик токаря: 90 рублей.

… Рабочий — звучит гордо!

— Ну-с, молодой человек, а вы куда хотите? — спросил невысокий плотный мужчина в темно-сером костюме под цвет седеющих волос. Он хитро прищурился и легонько постукивал карандашом по столу, покрытым зеленой скатертью. — В какой город нашей необъятной Родины желаете поехать?

— Не знаю. Меня попросили пока остаться в Москве.

— Так, значиться Иванов Максим Ильич, — добродушно пробурчал ответственный работник, рассматривая справку, выданную в милиции.

— Да.

— Ещё есть документы? — седовласый склонил голову набок и стад рассматривать посетителя более внимательно.

— Нет.

— Образование? Профессия? Специальность? Что умеете делать?

— Да вроде ничего… такого.

— Хмм, образование не известно, профессия тоже и ничего делать не умеете, — три жирные минуса появились в анкете кандидата.

Второй секретарь Райкома, несмотря на жару одетый в пиджак и галстук, плотно стягивающий мускулистую шею, отвернулся от окна, где внимательно следил за тем, чтобы вышедшая из здания посетительница не начала с горя бросаться на людей или под трамваи, повернулся к столу и хорошо рассмотрел посетителя.

— Максим? — удивленно воскликнул он. Ему было лет тридцать, густая шевелюра, крупный мясистый нос, глубоко сидящие проницательные глаза. — Максим!

— Да, — не понимая его радости, ответил пришелец.