Иван Васильев - Ди-джей

— Ну-у… Э-э-э, — попытался хоть что-то сообразить путешественник во времени, красноречиво развел руки. — Как бы тебе сказать-то…

Напротив открылась дверь. Из дверного проема выглянула пожилая женщина в очках и громко произнесла… — Емелькина, вы опять опаздываете?

— Иду, — ответила ей Алёна.

— Значит так! — затейница потянула за рукав Макса. — Идем! — Тебе будет полезно поприсутствовать.

— Может быть, что-то умное скажешь! — она произнесла это доверчиво, мягко улыбаясь уголками губ.

— Да, но… ведь… я… тут… э-э-э, — Макса тянули за руку. Он нехотя шёл и оглядывался в сторону полуоткрытой, удаляющейся от него белой двери.

Длинная и узкая, в три окна, комната для совещаний комитета комсомола была полна людей. Едкий табачный дым густой пеленой тянулся в открытые настежь форточки.

Уже десять минут Максим сидел молча за большим, полированным столом и недовольно смотрел на вытянутый во всю стену транспарант: Партия сказала: "Надо!" Комсомол ответил: "Есть!". Он задумчиво перевёл взгляд на большой бронзовый бюст Ленина стоявшего на красной тумбе, в углу кабинета и мысленно произнес… "И охота народу в рабочее время всякой ерундой маяться. Начитаются героической фантастики, фильмов про героев насмотрятся, а потом бегут исторические розыгрыши устраивать".

Ильич скромно промолчал в ответ на его мысли. Он не стал спорить и разубеждать Максима в верности его взглядов и убеждений.

"Господи, детский сад — штаны на лямках!" — додумалось ему. — "Лучше бы чем-нибудь полезным занялись! К примеру, клумбу вскопали во дворе или лавочки покрасили вдоль забора у ДК".

Всё, что происходило вокруг, походило на какой-то фарс. Это оформленный кабинет под советские, застойные времена. Эти люди в одежде старого фасона со значками на груди. Их наигранные движения и пламенные речи.

"Нет", — возмущался их поведением, заблудившийся кукушонок. — "Слова то вы выучили, играете неплохо, но… как говорил товарищ Станиславский: Ребята, я вам не верю! Выступления у вас неискренние".

Творческая личность (Уровнем не меньше кинорежиссера Андрея Тарковского) продолжала критически оценивать окружающих. Выразительно махала головой.

"Речи не зажигают. На комсомольцев вы не похожи. Так, что… — вам надо репетировать, долго — до второго пришествия! И уж только потом! — полное погружение в историческое событие! И… кстати, вот этого седого мужика в старых очках с большими толстыми стеклами, что клюет носом, слева от меня, вообще нужно гнать в шею. Какой с него игровик? Люди готовились, репетировали. Денег наверное потратили кучу на воссоздание исторической обстановки и работу профессионального постановщика. А он — спать собрался!"

— Пусть все знают, как мы болезненно реагируем на критику! — произносил речь очередной выступающий. На отвороте его пиджака блестел комсомольский значок. Галстук старого фасона с огромным узлом плотно стягивал мускулистую шею. Лицо оратора было раскрасневшееся, потное. Говорил он, сидя за столом, напряженным от волнения голосом, иногда сверяясь с записями, сделанными в толстой тетради, лежавшей на столе. — Мы чуткий, высокосознательный коллектив! Мы не принимаем абстрактного искусства! Я отлично помню, как наши люди возмущались абстрактной галиматьей — картиной Пикассо "Женщина под сосной". Как можно выставлять на выставке в "Сокольниках" эту порнографию? И, это только для того, чтобы потом сказать публике: вот оно зарубежное творчество…

"Вот и первый прокол", — радостная мысль пронеслась в голове Максима. (Он просто не понял сути критического замечания оратора).

"Мне известно, что выставка порнографии была невозможна в советское время. (Тем более в центре Москвы) И даже за это полагалась статья". — Макс радостно потер ладони.

"Ну-с, уважаемые ролевики, а теперь, главное доказательство нашей эпохи — сейчас у какого-нибудь разини зазвонит сотовый телефон (Который он случайно забыл отключить) и сразу всё станет на свои места. Стоит лишь немного подождать".

… Сорок пять минут бесполезного ожидания звонка — уставший соглядатай озадаченно склонил голову набок. Ещё раз осмотрел многочисленные стеллажи с рамками и скульптурами отцов марксизма. Пересчитал плоские книжные шкафы, сквозь стекла которых виднелись синие корешки книг с надписью "Ленин".

Комсомольский концерт не заканчивался. Сотовый ни у кого не звонил. Полное погружение в игру продолжалось. Гранёные графины с водой были уже на половину пусты. Атмосфера внутри помещения была наэлектризованной.