Кае де Клиари: Всеобщее окотовение. История одного сумасшествия

Как бы там ни обстояли дела со вкусом и чувством меры, но специалистом в своей области она оставалась первоклассным, и вскоре все нужные штампы стояли на своих местах, а дополнительные справки были отпечатаны и заверены надлежащим образом.

Но, неужели я высказал свои мысли вслух? Беда, если так! Эх, нервы надо лечить и не только нервы.

Ну, хорошо, это «мяу?» означало естественный вопрос — «что?», который задаёт человек, чего-нибудь недослышавший. Но, это ладно, предположим, что мой заболевший мозг автоматически превращает человеческие слова в кошачье мяуканье, сохраняя при этом их смысловое значение. Но глаза…

Хотя возможно у неё цветные линзы. А зачем? Да просто так! Затем же, зачем и всё остальное — для создания специфического образа. В таком случае доводила бы дело до конца — надела бы накладные уши и хвост, как эти смешные анимэшники на косплей-вечеринках. Ох, как я накаркал!..

Из налоговой вышел на слегка нетвёрдых ногах, забыв обрадоваться, что закончил дела раньше намеченного времени. Наверное, неплохо было бы прогуляться, чтобы проветрить свой затуманившийся мозг, благо рядом находился один из самых очаровательных городских парков.

Портфель с документами был не тяжёлым, времени оставалось достаточно, и я решился.

Пройдя по прямой, как стрела исторической улице, (здесь когда-то жила моя семья, и даже сохранился клен, посаженный моим дедом, хоть дома, где родился отец и двое его братьев, давно уже нет), я оказался у запасных парковых ворот, через которые можно было войти прямо в майскую зелень кустов и деревьев. Минуя помпезно-шумный, суетный, вечно торгующий сувенирами, вредными для здоровья вкусностями и всякой мишурой, парадный вход.

А ведь раньше я считал посещение парка неудавшимся, если мы с родителями входили не через главные ворота. Всё просто — входя через главный проход, я становился счастливым обладателем свистульки с раскладным бумажным языком, леденцового петушка на палочке или воздушного шарика. Теперь же главным подарком, на который я рассчитывал при посещении этих мест, был глоток воздуха моего детства. И я его получил!

В наше время парк «окультурили», и полосы зелени, кажущиеся непроходимой чащей, перерезали многочисленные дорожки с твёрдым покрытием. Это, помимо лучевых просеков, расходящихся веером от центральной площади, где фонтан и эстрада летнего театра, превращало бывший лес, (на самом деле так!), в плед или даже килт с неровными клетками.

Отчасти это жаль. Я всегда любил здешнюю запущенность. Но с другой стороны, вот под этими самыми кустами было совершено столько преступлений, от обычных мелких грабежей — «Дядь, дай три рубля!», до жутких убийств и изнасилований!.. Теперь здесь ходят и объезжают территорию полицейские патрули. Не стопроцентная гарантия безопасности, но, всё-таки, уже неплохо.

— Мяу!

Я чуть инфаркт не получил! Нет, пожалуй, я сегодня вечером полечу нервы с помощью бутылки коньяка. Вообще-то я не пью, согласно целому ряду соображений, но иногда расслабиться можно и даже нужно, особенно после таких потрясений, какие случились сегодня.

Самое смешное то, что на сей раз источником моего беспокойства был самый настоящий кот!

В меру упитанный, крупный, рыжий, пушистый, весь в мелком соре, как и положено обитателю парка. Он не был голоден, поскольку обитал при кафешке, а просто хотел меня поприветствовать. Что ж, привет тебе, пушистый бродяга, но гладиться о брюки я тебе не дам — не нужна мне твоя рыжая шерсть, а Мурке ни к чему твои блохи.

— Дядь, дай сто рублей!

Пятеро пацанов хулиганского вида. Хм, за несколько минувших эпох ставки у гопоты изменились. Неравномерно изменились — сегодняшняя сотня это куда меньше, чем трёшка прошлых лет. Но они от меня ничего не получат. Во-первых, у меня нет сотни, а с тысячи здесь врядли дадут сдачу. А, во-вторых, это я плоть от плоти прославленной шпаны здешних мест, а не эта мелкая шваль!

Возможно, придётся пожертвовать костюмом, но на это мне плевать, главное сберечь портфель с документами. Но сначала я выскажу им такое, чего они со своим полудохлым импотентным «матом-через-слово», ещё не слышали. Я набрал побольше воздуха, намереваясь произнести «монолог кронштадского матроса», открыл рот и… мяукнул! Да не просто мяукнул, а мяукнул басом, с подвывом и грохочущими громовыми перекатами! Как незабвенный Шарль в марте.

Эффект получился неожиданный. Все пятеро юных гопстоперов, этих подающих надежду представителей нового поколения российского криминалитета, переглянулись с недоумением и страхом, а когда я сделал первый медленный шаг, за которым в любую секунду мог последовать отчаянный рывок, пустились наутёк с той недосягаемой для меня скоростью, на которую способны только молодые ноги.