Софья Непейвода - Обучение. Записки химеры 2

Естественно, такая высокая категория ненадёжности встречается редко. Её получают только люди, склонные к излишнему риску, практически ходящие по грани между допустимым и запрещённым по тартарским законам и обычаям. Причём не однократно, а достаточно часто. Один из способов получить первую категорию — общение с видами, считающимися особо опасными и нестабильными. Естественно, вынужденные контакты: в особых обстоятельствах, по долгу службы и так далее — не считаются. Только личные, в свободное время, или значительно более тесные, чем необходимо. К тому же, частые или постоянные. Кстати, арваны почему-то в список особо опасных и нестабильных видов не входят. В отличие от свекеров, чиртериан или байлогов.

Сделав перерыв, я отошла к окну. Из него открывался вид на моё общежитие. Сейчас соседнее здание окружила летучая техника. Насколько удалось понять, рабочие вырезали часть строения с вешностью и закрепляли его специальными тросами. Причём делали это с хорошим, наверное, более десяти метров, отступом от края байлоговской технологии и так, чтобы никакое оборудование её не коснулось. Работали быстро и чисто — будто хирурги, вырезающие опухоль. Сравнение даже сильнее обычного, потому что, как и врачи, убирают не только инородное образование, но и нормальную, ещё не задетую вешностью часть здания.

Пометка о ненадёжности. Я уже видела такие, у всех байлогов с тартарскими паспортами. Причём у всех — именно самой высокой категории. Но внимания особого не обращала: ведь я-то ни с Лиссом, ни с другими никаких договоров не заключала. А просто общаться и дружить пометки не мешали. Ещё пятая категория была у Ликрия, наверное из-за того, что он химера из опасных видов. А вот Прий чист. По крайней мере, был чист, когда мы познакомились, а потом я уже редко заглядывала в его паспорт, а если и заглядывала, то не обращала внимания на первую страницу.

Но вот свои документы как-то в этом плане не проверяла. Меня планируют заклеймить только сейчас или метка уже какое-то время стоит? Очень важный вопрос. Обернувшись, предложила Вире сходить за новыми паспортами — старые, как и всё прочее, уничтожила вешность.

— Согласна, — поддержала идею подруга.

— Не знаешь, у меня раньше уже была пометка о ненадёжности? — поинтересовалась по пути.

Вира сочувственно сжала мне предплечье.

— Была. Я думала, что ты знаешь. Когда познакомились, увидела предупреждение пятой категории — но такие, насколько узнавала, у всех бывших рендеров в первые десять условных лет стоят, потом, после знакомства с Лиссом — третьей, буквально через несколько суток сменившейся на вторую, а после истории с твоей выбраковкой в Древтаре — на первую.

Я резко остановилась.

— Вот как. Вот, значит, как, — тихо сказала себе под нос. Насколько помню, документы куратора чисты. Но вдруг ошибаюсь? — А у Лии есть какая-нибудь категория?

— У неё нет. Но она ведь куратор — иное было бы странно, — недоумённо заметила эрхелка.

— Нет… Думаю, дело не в должности, — горько усмехнулась я. — Думаю, дело совсем в другом.

Всё-таки тогда, в Древтаре, Лия вела свою интригу. И я со всего маху в неё попалась. А потом ещё и радостно запуталась, как муха в паутине. Куратор нашла подходящую цель: студента, который меньше сторонится и даже симпатизирует байлогам. К тому же уже имеющего пометку о ненадёжности, пусть и меньшую, чем теперь. Лия тянула не просто чтобы избежать конфликтов с начальством, а ещё и опасаясь получить клеймо изгоя. Сейчас я почти уверена, что если бы не попалась на её удочку, куратор попробовала бы найти ещё какой-то обходной путь, использовать кого-то ещё. Чтобы добиться цели, но самой не пострадать. Эгоистично. Гнусно. И очень по-тартарски.

— Мы идём? — напомнила о деле Вира.

Кивнув, продолжила путь. На сердце поселилась тяжесть. Даже то, что наверняка именно Лия первой высказала нынешнюю идею об изменении пометки, куратора не оправдывает. Особенно учитывая, что вряд ли она могла предсказать такой поворот событий. Просто воспользовалась ситуацией. Мучила ли куратора совесть за то, что она меня подставила? Возможно. Ведь всё-таки Лия хотя бы пытается что-то исправить.

Неприятнее всего то, что тартарские кураторы даже не пытались предупредить или остановить. А ведь могли. Если бы я узнала о каре сразу после того, как познакомилась с Лиссом, то не стала бы рисковать и прервала общение. Но все промолчали. Тоже классическая ситуация в Тартаре… и от этого ещё больнее. Хотя, если честно, проигнорировали моё поведение всё-таки не все. Радий. Сейчас понимаю, что древтарский арван, может, и не говорил прямо, но намекал, предлагал обратить на проблему внимание. Впрочем, и вертарцы не промолчали. Даже почти не вмешивающийся в наше воспитание миртарский куратор однажды предупредил, что общение с байлогами может привести к печальным для меня последствиям. Но я не восприняла их слова всерьёз, посчитав предубеждением или намёком на физические особенности Лисса и его сородичей. А вот тартарцы — не дали даже намёка. Была ли им какая-то выгода от «чёрной метки» у студента? Или они просто не посчитали это важным? Работать человек и с такой характеристикой сможет, а что проблем возникнет больше — так это уже его дело. Учитывая менталитет чёрной страны, вероятней второе. Банальное безразличие.