Александр Розов - Ехиднаэдрон

— Никаких проблем, мистер Тауберг. Но я не понимаю: к чему весь этот разговор?

— Ладно, — произнес генерал, — просто скажите: что джамблям надо от человечества?

— Вообще-то, — сказал Юлиан, — джамбли тут не при чем. Мы имеем дело с их кибером, отправленным в полет полста тысяч лет назад.

— Что ж, я слышал эту версию от мистера Стефенсона. Ладно, а что их киберу надо?

— Вообще-то я не знаю.

— Допустим, вы не знаете. Но что вы думаете о целях этого чужого кибера?

— По ряду причин, я думаю, что его цель исследовать нас, примерно как мы исследуем экзотическую фауну. Птички, рыбки, всякое в этом роде. Кибер понаблюдает за нами, построит теорию, что мы такое, и проведет эксперимент. Если получится совпадение с теорией, то кибер полетит дальше. Если нет, то он построит новую теорию.

— И что, опять эксперимент? — спросил генерал.

— Да. По здравому смыслу так.

— Черт бы побрал этих джамблей вместе с их кибером и здравым смыслом!

— Это не ко мне, — заметил консультант по ЯД.

— Разумеется, не к вам… Благодарю, что уделили мне время, мистер Зайз.

— Никаких проблем, мистер Тауберг, — повторил Юлиан, поднялся из-за стола, коротко поклонился в формальной японской манере, и покинул курительную комнату

Юлиан думал погулять туда-сюда по открытой части палубы — как он собирался, пока вахтенный старшина не перехватил его для общения с Таубергом. Конечно, катамаран «Гулливер» — не круизный лайнер с большой открытой прогулочной палубой, но поле размером с волейбольную площадку под открытым небом — тоже неплохо. Юлиан без спешки прошелся вдоль внешнего ограждения, глядя, как на волнах играют солнечные зайчики, и собирался развернуться, когда сверху прозвучал вопрос:

— Юлиан, скажи, ты не ханжа?

— Нет, — ответил он, повернув голову на звук (более конкретно: на голос Аслауг Хоген, донесшийся с радио-мачтовой платформы, самой верхней плоскости на корабле).

— Отлично! Иди сюда. У меня есть адский коктейль, может тебе понравится.

***

Мотив предварительного вопроса о ханжестве стал ясен, как только консультант по ЯД взобрался по трапу на радио-мачтовую платформу. Голландка из Центра Космических Технологий была одета лишь в трусики, причем леопардовой расцветки. Она сидела на широком толстом листе мягкого пенопласта, где могла поместиться еще одна персона.

— Падай, Юлиан, если я не смущаю.

— Все ОК, тебе идет такой стиль, — сообщил он, усаживаясь на пенопласт, — а что насчет адского коктейля?

— Ананас пополам с перцем халапеньо и со льдом, — она хлопнула ладонью по литровой кастрюле, на крышке которой лежала суповая поварешка, — у тебя нет предубеждений в смысле: пить что-либо из общей поварешки с компаньоном?

— В прошлом году, 17 марта на Халкидиках я пил греческую брагу из общего бочонка с полудюжиной ирландцев за святого Патрика, — с этими словами, Юлиан черпнул желто-зеленого зелья поварешкой из кастрюли, и сделал пробный глоток. Он был готов к тем ощущениям в ротовой полости, которые за этим последовали, так что даже не скорчил гримасу изумленного ужаса.

— И как оно тебе? — с любопытством осведомилась голландка.

— Годное пойло, советую попробовать, только аккуратно.

— О! Как ты догадался, что я еще не пробовала?

— Так, немножко знаний по практической психологии, — небрежно ответил Юлиан.

Аслауг улыбнулась, забрала у него поварешку, и осторожно отхлебнула.

— О!.. Черт!.. Резкая штука, но вроде, вкусно.

— Я же говорю: годное пойло.

— Ты прав… Кстати, извини, что я проверила сначала на тебе.

— Все ОК, — ответил он, — это инстинктивная стратегия: в до-палеолитие мужчины были намного менее ценными особями, чем женские для размножения и сохранения вида.

— Инстинкт играет человеком, а человек играет словами, — откликнулась она, — иногда я думаю, что некоторые слишком увлекаются поисками объяснений в инстинктах.

Юлиан взял поварешку, сделал глоток зелья, и возразил:

— Большинство слишком увлекаются обратным: поисками объяснений без инстинктов. Изобретают какие-то человеческие идеалы, высокие устремления, и прочую чепуху.

— Ты, значит, вообще не веришь в идеалы и высокие устремления?

— Я не верю ни в какие вещи, проявления которых отсутствуют на практике.

— Так, по-твоему, такие вещи отсутствуют на практике?

— По крайней мере, я не видел таких вещей, — ответил он.

— Возможно, ты не видел потому, что не хотел видеть, — предположила Аслауг, приняла эстафетную поварешку, и глотнула немного оттуда.