Юлия Гордон-Off - Два письма

— Карл, а грудь у девочки, как я тебя просила, ты учёл?

— Ну, я постарался и выпустил там немного спереди…

— Девочка! Расстегни сейчас шинель, а я тебе, куда нужно валики подложу и посмотрим…

Я расстегнула шинель, и мне под каждую грудь подложили плотные ватные валики. И когда я застегнулась, я поняла, что меня так беспокоило. Сейчас, особенно с учётом того, что на мне меньше белья и одежек, всё терпимо, а вот в определённые дни, когда почти неделю грудь набухает, ноет и как огнём горит, в этой шинели я бы извелась, в смысле, застегнуть её я бы наверно не смогла. А вот теперь с этими валиками, для моих грудок словно появились уютные норки-гаражики и видимо это отразилось на моём лице. Мне было приказано снимать, а Карл Генрихович сейчас всё исправит.

Я думала, что шинель, это то же пальто, только сшитое одинаково с другими такими же. Когда подпороли подкладку и я увидела целую конструкцию из ваты, сетки из конского волоса закреплённых проволокой ушек нерабочих пуговиц, я поняла, что мундиры и другие части формы наверно правда надо строить. Под подкладку быстро приметали и закрепили дополнительно обёрнутые холстиной валики, которые должны прилежать под моей грудью. Еще выяснилось, что мне посчитали невозможным делать внутренний карман на груди, как у мужчин, потайной карман у меня на правом подоле изнутри, а боковые наружные карманы как положено. К слову, мне сделали командирский фасон с двумя рядами пуговиц, с запАхом на левую сторону. И это шинель не из солдатских, которой и укрыться, и в скатку скатать, так и я вроде не в окопах. Напоследок мне подарили ещё одно командирское белое шёлковое кашне, которое положено только старшим командирам и адмиралам, тем, кто младше по званию положено простое. И чего это Митрич так для меня расщедрился?

На зиму внутрь заворачивают тёплый шерстяной шарф. Одно я поняла, что всё сделано очень "круто", как говорит Сосед. Мне показалось, что от активности местных женщин он сам немного обалдел. Ведь мастерица очень рвалась со мной обсудить что-то по каким-то фасонам, но я правда вымоталась с примерками.

Вышла из ателье я с двумя здоровенными узлами, которые предстояло до дома дотащить, а они совсем не лёгкие. И свой мешок с наплечными лямками я как-то сразу не догадалась попросить мне на спину закинуть, вот теперь и тащила всё в руках перед собой. Шинель, хоть и завёрнутая в серую бумагу, но выглядывает по углам, а из-за её угольно чёрного цвета она любой пыли и грязи боится, вот и тащу, стиснув зубы. Уже через десяток минут тонкая верёвочка шпагата до боли врезалась в пальцы, а вес наплечной лямки мешка стал расти как тесто в квашне. Скоро я уже шла сосредоточившись только на том, чтобы донести свои вещи до первой скамейки или какой-нибудь чистой тумбы, да хоть в магазин любой войти и на подоконник сложить и передохнуть, но ближе Андреевского рынка ничего мне в голову не приходило и я переставляла ноги стараясь не выронить ничего…

— Товарищ краснофлотец! Остановитесь!

От окрика я вынырнула из своего погружённого состояния и, увидев двух молоденьких солдат с чистейшими чёрными петлицами, я почти рефлекторно обрадовалась помощи и улыбнулась, что видимо окончательно взбеленило артиллерийского старшего лейтенанта — начальника патруля.

— Вы ещё и улыбаетесь! Мало того, что не по форме и не приветствовали старшего по званию! Предъявите документы!

Я и так не ангел и могу разозлиться и на меньшее, а тут ещё и устала, но что-то остановило рвущиеся наружу слова. И тут управление перехватил Сосед:

— С радостью выполню ваш приказ, товарищ старший лейтенант! Только сначала возьмите у меня вещи, которые я иначе просто уроню…

А дальше начало твориться что-то непонятное. Сосед сначала прикинулся тупой дурочкой, а потом вдруг начал наступать на опешившего начальника патруля. А потом вдруг заставил солдат взять вещи и нести их к скамейке, где я достала свои документы, но не отдала и не показала, а вдруг предложила зайти в булочную и купить чего-нибудь к чаю. И пока командир переваривал информацию и неожиданный поворот, уже подхватила его под руку и потащила в магазин, где купила килограмм пряников. И мы все дружно пошли ко мне пить чай с пряниками, а бойцы радостно тащили мои вещи.

Не, знаю, как у Соседа это получилось, и даже если бы я сказала те же самые слова, то получился бы скандал, а тут в одной фразе интонации от звонкого рапорта юных пионеров, до рыдания могильной плакальщицы. Может, будь лейтенант чуть опытнее, то ничего и не вышло бы, а может, в этом случае и вёл бы себя Сосед иначе…