Юлия Гордон-Off - Два письма

Было очень необычно идти по улице в форме. Люди оглядывались, некоторые улыбались, кто-то хмурился, а старушка у Андреевского собора перекрестила что-то шепча. Моё возвышенно расслабленное настроение одёрнул Сосед:

— Красавица! А ты умеешь честь отдавать и правильно приветствовать на улице командиров армии и флота?! Вон кстати, навстречу политрук батальонный, если мне склероз не изменяет, топает, приготовься учиться и запоминать…

Он перехватил управление уже почти впавшего в истерику тела, резко вскинул руку к голове и перешёл на строевой шаг, насколько юбка позволила, политрук тоже подтянулся и откозырял.

— Вообще, тут есть ещё и вечные контры между армией и флотом, и вероятность, что сухопутный политрук привяжется к не поприветствовавшему его краснофлотцу гораздо выше, чем, если бы на твоём место был любой солдат, пусть даже девушка, как ты. Поэтому лучше демонстративно отбухать сапогами, чем расхлёбывать проблемы, согласна?

— Спасибо тебе, я, правда, как-то забыла и не подумала…

— Да, ничего, свои люди, сочтёмся. Тебе ещё звания дурацкие морские учить и я тебе в этом не помощник. То есть звания, я знаю, но на погонах, а не нашитые галунами на рукаве…

По дороге я забежала домой, переодела свой красивый берет, поправила волосы, собрала в котомку выданный мне накануне мешок, тельняшки, бархотку, прихватила у папы чистые портянки, фотокарточку где папа с мамой года три назад снялись, ещё по мелочи, вроде нескольких лент для косы, шпильки, невидимки, расчёску, гребень, небольшое зеркало и прочее. Теперь я уже собиралась гораздо более осознанно, чем в первый раз, когда потопала в военкомат на военную службу записываться.

В дверях КПП отряда столкнулась с упёртым матросом, который никак не желал меня пропускать и требовал разрешительные документы, которых у меня не имелось. К счастью, удалось дозвониться до дежурного по штабу, который меня видел и в курсе, что меня поучили Митричу, фамилию которого я не знаю, и знать не могла, так как он мне её не говорил. В конце концов, упомянутый пришёл забирать меня с КПП и всю дорогу бурчал, что говорил мне не надевать форму, и что дуракам, пусть даже женского пола везёт и патруль мне не встретился, а патруль бы девушку в форме точно остановил, особенно если бы в нём сухопутные были. Наконец, уже у себя в баталерке он меня рассмотрел и явно одобрительно почесал ухо:

— Это кто же тебя так умело снарядил?

— Я сама, то есть форму мне в артели подогнали, а остальное сама…

— А у тебя родных в армии или на флоте нет, ты вроде говорила…

— Нет, но мне советы один бывалый сосед давал.

— Молодец! Встретишь, спасибо ему сказать не забудь. Повернись-ка. — Я повернулась, потом ещё раз. Митрич смотрел и о чём-то думал, потом махнул рукой. — Нормально, даже гораздо лучше, чем я мог себе представить. По крайней мере, теперь ты хоть на краснофлотца походить начала. Теперь слушай! В связи с началом войны, приказано вас как можно быстрее готовить к принятию присяги. Те, кто пришли в отряд учиться на специальности подплава после будут дальше по ускоренным программам учиться, а вот ты и ещё несколько уже готовых специалистов, которым здесь только присягу надо принять, сразу после присяги поедете к новому месту службы. Таких семь человек с тобой, они уже третий день занимаются, и тебе их догонять придётся. С завтрашнего дня утром в строй на подъём флага, потом в столовую на завтрак и дальше со своими по плану. Ко мне только если вопросы какие сложные возникнут. Всё понятно?

— Понятно! Товарищ главстаршина.

— Вот и хорошо! Что у тебя в котомке? Мой мешок принесла?

— Мешок принесла. Остальное личные вещи.

— Надеюсь ничего запрещённого или водки пары бутылок там нет?

— Товарищ главстаршина! Там только для вас чай ещё есть, разрешите достать?

Индийский чай был встречен с искренней радостью. А после, оставив котомку в выделенной мне комнате, мы пошли знакомиться с моим отделением. Шестеро несчастных как раз измеряли строевым шагом по разделениям небольшой плац позади штабного корпуса. После быстрого обмена информацией всех быстро собрали в шеренгу и представили меня моим собратьям. После этого Митрич уковылял своей развалистой походкой, а старшина второй статьи с единсвенной полоской самого узкого галуна на рукаве и без галок вверху, как три у Михалыча, взялся за меня вплотную.

Ну, что сказать. Старшина оказался совсем не Макаренко и не Сухомлинский, разговаривать нормально у него видимо в умениях не было в принципе и он кричал сиплым голосом даже обычные вещи, когда не ругал, а просто доводил информацию. Пока мы подходили, я слышала, что в его командах было много непечатных выражений, с моим появлением он вынужден был подбирать слова, из-за чего, похоже, ещё больше злился. Благодаря Соседу, со строевой подготовкой у меня проблем не возникло, хотя старшина старательно находил поводы делать мне замечания, но к концу вроде свыкся и отстал.