Кстати, о паутине. Игорь ткнул мышкой на жёлтый значок электронной почты, полюбовался полётом конвертиков. Как и следовало ожидать, интервью после согласование, найденные по его просьбе справочные материалы, напоминание из «Белого Села» о дедлайне, предложение о сотрудничестве от районной многотиражки «Красный цемент» в Мухинской области… рутина. А вот и поинтереснее. Три одинакового содержания письма без обратного адреса – перемежающиеся матерщиной угрозы, без разбивки на абзацы и с хаотически выставленными запятыми… прелюдия, так сказать. А вот и основная тема.
«Господин Ястребов. Вам настоятельно рекомендуется опубликовать извинения перед губернатором Петровской области Кроевым П. Г. и признание в намеренном искажении фактов в Вашей статье „Бульдозером по закону“ – в любом, на Ваше усмотрение, средстве массовой информации. В течение недельного срока. В противном случае у Вас и у Ваших близких будут очень серьёзные неприятности, с необратимым исходом». Ни подписи, ни обратного адреса, ни даже реального «ай-пи» отправителя. Можно, конечно, напрячься и кинуть к нему ниточку, но толку? Ослиные уши и так видны. «У Ваших близких…» Топорно работают господа… Даже не потрудились изучить вопрос. Близких у журналиста Ястребова, как это ни печально, нет. Родители умерли десять лет назад, Игорь – единственный ребёнок в семье, какая-то родня, конечно, есть, но очень, очень отдалённая. Словом, труднозацепляемый клиент.
«У Ваших близких»… Далековато близкие… Но, конечно, осторожность не помешает. Мало ли что у них там дальше по программе? Пуля из снайперки, взрывчатка в машине, отравленные грибочки от благодарной читательницы? Ну, это вряд ли. Не такой уж кретин Кроев, чтобы убивать вредного столичного журналюгу. Журналюга нужен живой и, главное, покорный. Значит, что? Похищение, пытки… Да, это хотя бы логично. Можно, конечно, попросить Вадима Александровича решить вопросик, но Игорь и сам худо-бедно способен был себя защитить. Неприятно лишь одно – вся эта крысиная возня отвлекает от главного. А значит, плохо всё-таки он разработал операцию, слишком шумные получились побочные эффекты. Наверняка же имелись более тонкие подходы. Нет, решил вот так, на белом коне… А всё потому, что нервы ни в какую. Пять лет этой гнили… Несовместимость… Вот и хочется поработать немножко дворником. Тем более, что и для дела оно невредно – о чём не раз уже были разговоры…
Ладно, время. Полночь. Бьют куранты, выходят из гробов упыри, назначаются оперативные совещания…
Игорь перебрался на тахту, сложил на груди руки. Закрыв глаза, он вытянул из темноты знак «Мерцающая вечность», зажёг его зелёным пламенем и начал вращать, постепенно преобразуя хитрую кривую в простую окружность. И шагнул внутрь.
На сей раз это была ночная степь. Земля ещё не успела расстаться с жаром, и оттого лёгкие, едва различимые ветерки чуть пригибали верхушки трав. Пряно пахло семиклюем и голубой полынью. А вверху миллионами звёздных свечей пылало иссиня-чёрное небо. Тонкий, зеленоватый серп месяца завис над горизонтом и был подобен ладье, которая перевозит воссозданные души в мир живых. И трещали, трещали кузнечики, вели свою бесконечную песнь о смысле, для которого в людских языках никогда не будет слов.
Сам Игорь отчего-то получился двенадцатилетним. Как и тогда, сразу после Первых Экзаменов, был он в лёгком синем плаще, у пояса висел короткий, подростковый меч в простых деревянных ножнах. А вот на сапоги фантазии не хватило – и потому босые ступни ловили уходящее тепло земли.
Зато Вадим Александрович был такой же, как и всегда. Невысокий, сухонький, с большими залысинами. Правда, здесь он кутался в чёрный, неразличимый на фоне ночного неба плащ с белой каймой, лоб его охватывал золотой обруч, а у пояса была широкая сабля – он всегда предпочитал изогнутые клинки.
Игорь приложил левую ладонь к губам, а правую – к сердцу.
– Мой князь, – мальчишеский голос ещё и не думал ломаться, – я пришёл по твоему зову и готов дать отчёт в делах своих, словах и мыслях.
– Будь проще, Гарран, – усмехнулся Вадим Александрович. – Мы же всё-таки не дома.
– Как скажете, – склонил голову Игорь. – Тогда рассказываю. Месяц получился довольно странный. С одной стороны, мне удалось выявить девять потенциально опасных фигур, с критической светимостью. Перечисляю: художник Николаев, школьный учитель Осокин, журналист Польман, химик Соркин, программист Баранников, священник Михаил Степанцов, домохозяйка Игнатова, писатель Вдовин… девятый – физик Таволгин. Все – москвичи. Подробные сведения – вот, – он протянул князю увесистый полотняный мешочек и добавил: – С Таволгиным, правда, ясности ещё нет, он пока у меня в активной разработке, но личного контакта пока не было.
Читать дальше