Геннадий Иевлев - Скиталец чужих миров [СИ]

Дальше Ант действовал уже, будто, помимо своей воли и своего желания, будто ему в мозг проник какой-то непонятный туман, который обволок его и не давал появляться, совершенно, никаким мыслям, была лишь сладкая истома, которая охватила всё его тело, парализовав его свободу…

Ант вздрогнул и открыв глаза, ошалело закрутил головой: он лежал на импровизированной спальной платформе внутри левета. Олита лежала рядом, прижавшись к нему и скорее всего спала. В салоне было прохладно. Насколько Ант видел, Олита была лишь прикрыта частью своей одежды и скорее всего потому и прижалась к нему, чтобы согреться. Он опустил взгляд и мысленно отправил в свой адрес нелестный эпитет — его одежда на нём тоже была в неприглядном виде, да и не вся. Он перевёл взгляд на одно из окон левета: снаружи, скорее всего, было раннее утро. Стараясь не тревожить молодую креусу, он попытался отстраниться от неё, но она, вдруг, зашевелилась и в следующее мгновение, резко села. Одежда сползла с неё и Ант невольно засмотрелся на её красивое женское тело. Наконец, видимо, осознав, где она находится и что происходит, Олита схватила свою одежду и отвернувшись от Анта, принялась лихорадочно одеваться. Ант рывком сел и тоже принялся приводить свою одежду в порядок, но чтобы её полностью привести в порядок, ему всё же пришлось встать.

Одевшись, он шагнул в сторону и тут же втянул голову в плечи от донёсшегося грохота. Он опустил взгляд, поддетые его ногой, по полу салона катились две пустые баночки из-под тоника. Он повернул голову в сторону Олиты: молодая креуса уже тоже была на ногах и широко открытыми глазами смотрела на него.

— Я соберу кресла. — Произнёс Ант и наклонившись, принялся энергично разбирать импровизированную спальную платформу.

Прошло несколько мгновений и салон левета приобрёл свой привычный вид. Ант вытянул руку в сторону передних кресел.

— Присядем и выпьем ещё по баночке тоника. — Он вытянул руку и взяв Олиту за предплечье, сам шагнул к указанным креслам и потянул её за собой.

Молодая креуса не сопротивлялась.

Когда они выпили тоник, Ант убрал все баночки в утилизатор салона и повернулся к Олите.

— Что мы должны делать дальше? — Он вопросительно взмахнул подбородком. — Уже утро. — Он скользнул взглядом по стёклам салона, будто ища подтверждение своим словам. — Когда нужно будет идти в лес, чтобы узнать дальнейшую судьбу твоего отца?

— Скоро! — Олита поднялась. — Это сделают мужчины деревни. — Я должна идти в дом. — Мама может уже проснуться. — Её голос звучал как-то сухо и даже жёстко, будто она была чем-то недовольна.

Ант вытянул руку в сторону пульта управления и достав из его ниши баночку с тоником и открыв, протянул её молодой креусе.

— Это для твоей мамы.

Затем он опять вытянул руку в сторону пульта управления и ткнул пальцем в одну из его клавиш — с лёгким свистом дверь салона скользнула в сторону.

Ничего не сказав, Олита взяла баночку, развернулась и едва ли не бегом направилась к выходу. Поднявшись, Ант пошёл следом.

Оказавшись снаружи, он осмотрелся: левет стоял достаточно далеко от дома Олиты, не менее, чем двух десятках шагов от него, чего он вчера, как-то и не заметил. Он, вдруг, осознал торопливость Олиты — возможно, было уже и не ранее утро, так как небо было затянуто тучами, делая утро хмурым и скорее всего, скоро должен был пойти дождь. Олиты уже не было видно, видимо она уже была в доме. Невольно потянувшись, Ант тоже направился в дом.

Олита, действительно была в доме. Она стояла перед столом, за которым, на одном из табуретов сидела её мать, перед которой на столе стояла, скорее всего, глиняная чашка, достаточно грубой работы. Баночку с тоником Олита держала в руках. Они обе молчали.

Ант подошёл вплотную к молодой креусе и подавшись к её уху, зашептал.

— Что происходит? — Поинтересовался он.

— Мужчины пошли в лес и скоро должны вернуться. — Не поворачивая головы, прошептала Олита.

Ждать возвращения мужчин из леса, пришлось достаточно долго и у Анта уже появилась мысль, что они забыли о семье Олиты, прежде, чем за его спиной раздался громкий шорох и затем несколько тяжёлых шагов. Он повернул голову — рядом с ним стоял пожилой креус, с лицом, уже покрытым достаточно густой сетью морщин. Его губы шевельнулись и раздался его протяжный и на удивление, совсем не грубый голос. Голова мужчины качнулась из стороны в сторону. Лицо Анта тут же приняло кислый вид: даже без перевода ему стало понятно, о чём сказал креус.