Владимир Бабкин - Император мира

Иоланда украдкой печально вздохнула, припомнив столь обидное для нее выражение, которое ей доводилось слышать и читать в иностранной прессе: «Для чего существует итальянская армия? Для того, чтобы и австрийской армии было кого бить». К сожалению, как бы не было это горько сознавать гордой итальянской принцессе, но во многом это было правдой. Наследники великих римлян прошлого, в настоящем отнюдь не блистали на полях сражений, и было совершенно понятно, что выйти из войны победительницей ее Родине суждено только при удачном стечении обстоятельств и за счет действий куда более могущественных союзников.

И вот теперь она может сравнивать. Две армии. Итальянская и русская. Нет, русские не были лучше одеты и не так уж выгодно смотрелись на фоне итальянских союзников. Но отчего же сравнение не в пользу ее соотечественников? Чего итальянцам не хватает? Быть может, не хватает какого-то внутреннего стержня? Или как это еще назвать?

Русские солдаты только недавно прошли пешим маршем полтысячи километров по отнюдь не дружественной Франции. Солдаты римского гарнизона жили в своих казармах, не испытывая тягот и лишений войны. Да, русские по прибытию в Италию получили несколько дней отдыха, но вряд ли им удалось полностью восстановить свои силы. Но все равно ее ревнивый взгляд отмечал, что Русская Императорская армия смотрится куда лучше, увереннее что ли.

Конечно, по прибытию в Италию им всем выдали новое обмундирование, но Иоланда видела фотографии российских воинов, снятые в тот день, когда войска только-только пересекли границу, поэтому она могла сравнивать не только парадную выправку полков, но и их состояние после изнурительного полевого марша. Было что-то в их лицах, что-то, что заставляет верить в гуляющие в высшем свете Рима россказни о русских варварах. Возможно, именно дикое первобытное упрямство позволило этому народу создать такую обширнейшую Империю на столь мало приспособленных для нормальной жизни пространствах? Как знать. Как знать…

Иоланда подняла руку в приветственном жесте. Мимо королевского балкона маршировали солдаты союзных армий. Маршировали навстречу судьбе, еще не ведая о том.

МОСКВА. СУХАРЕВСКИЙ РЫНОК. 19 мая (1 июня) 1917 года.

— Посторонись, православные!

Жандармское оцепление выдавливало праздных зевак подальше от стен Сухаревской башни. За их спинами происходило нечто интересное — шел спешный вынос и погрузка в грузовые авто каких-то ящиков, коробок, сундуков и прочего добра, которое так часто можно наблюдать при переезде. Правда, в отличие от переезда частного лица, здесь не наблюдалось мебели, всякого рода предметов мещанского быта и прочего, что составляет понятие обжитого домашнего уюта. Впрочем, как тут может быть уют, в Сухаревской-то башне? Не к ночи будет она помянута, прости Господи!

Жандармы все энергичнее старались оттеснять толпу, но зеваки лишь прибывали, переговариваясь, посматривая через головы жандармов, обсуждая и дивясь происходящему.

— Поручик! Вы что, белены объелись?! Немедля прекратить!

Толпа живо переключила свое внимание на новое действующее лицо, которое неприминуло заявить о себе во весь шепот:

— Вам же приказали не привлекать внимание! Или вы не знаете, что такое слово «тайно»? Прекратите немедля!

И под яростные команды цепь жандармов, только что такая бравая и уверенная в себе, вдруг покачнулась и спешно покатилась под защиту страшных стен Сухаревской башни. Лишь гомон, лишь пересуды, вот и все, что осталось от этого непонятного происшествия. Но еще долго сначала ряды Сухаревского рынка, а потом и вся Москва перешептывались между собой относительно данного недоразумения…

ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 19 мая (1 июня) 1917 года.

Дорогой Майкл!

С чрезвычайной обеспокоенностью пишу тебе настоящее письмо. Твои войска и твои генералы явили миру пример необычайной оплошности, которая может завлечь наши страны в действия, решительно препятствующие нормальному положению вещей. Надеюсь, что ты не станешь убеждать меня, что твоя армия во Франции заняла Осер лишь вследствие неких обязательств, взятых твоей страной на международном уровне. Так называемое правительство генерала Петена никем в мире не признано, а договоры, заключенные с ним юридически ничтожны.

Но даже если на мгновение допустить правомерность данного заявления, то все же нет и не может быть оправдания вмешательства одной из наших армий во внутренние дела Франции. Уверен, ты понимаешь — только компромисс может погасить огонь французской гражданской войны, только умеренность желаний избавит нас от потери главного союзника на континенте. Поэтому нет и не может быть альтернативы признанию генералом Петеном верховенства власти закона, власти Национального Собрания. Надеюсь, ты используешь известное свое влияние, дабы побудить генерала Петена и его так называемый Верховный Военный Комитет сесть за стол переговоров с законным правительством Французской Республики.