Владимир Бабкин - 1917 - Вперед, Империя!

Я буквально выхватил ее из кресла и сжал в объятиях, покрывая поцелуями ее мокрое от слез лицо.

— Нет. Нет. Машенька, солнышко мое. Ты даже не представляешь, как мне трудно было удержаться от того, чтобы не…

Что? Что я должен был ей говорить? Что я вообще мог сказать???

— Машенька, радость моя, прости меня, дурака, какой же я дурак!

Мария потихоньку затихла в объятиях, прижавшись щекой к моему плечу и лишь всхлипывала. Наконец она сказала:

— Да.

— Что «да», солнышко?

— Дурак. Это правда.

И шмыгнула носиком.

— Я знаю, счастье мое. Ты выйдешь за меня замуж?

Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и прошептала:

— Да…

Я ощутил сладкий вкус ее губ.

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. СОБСТВЕННЫЙ ВАГОН Е.И.В… ИМПЕРАТОРСКИЙ ПОЕЗД. 24 июля (6 августа) 1917 года.

— Вот и Марфино…

— Уже? Я надеялась, что это никогда не произойдет…

— Но мы же не расстаемся. Мы будем вместе…

— Вместе для них. А я хочу вместе для нас…

— Вечером нам никто не помешает быть вместе только для себя…

— Вечером? Это же целая вечность…

— А завтра умчимся на лошадях…

— Там наверняка будет полно охраны…

— Есть еще охотничий домик в лесу…

— Охотничий домик? Как романтично…

Я вдыхал аромат ее волос и не хотел разжимать свои объятия.

Поезд лязгнул тормозами и остановился.

— Вот и все…

— Для нас все только начинается…

На стук в дверь мы ответить не могли. Наши уста были заняты более важным делом…

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 24 июля (6 августа) 1917 года.

Вся огромная поляна у пруда взорвалась криками восторга, когда в темнеющем небе вспыхнул первый цветок яркого фейерверка. Никогда еще Марфино не видело такого празднества и, вероятнее всего, никогда больше не увидит.

Тысячи и тысячи зрителей, среди которых Императоры, цари, короли и королевы, принцы и высочайшие персоны, премьер и прочие министры, генералы и адмиралы, множество прочей челяди и несметное количество пионеров, глядели сейчас в праздничные небеса.

Я сидел на траве в окружении родных мне людей. Причем совсем не так, как мы сидели пять дней назад в том автомобиле. Нет! Мы сидели прижавшись друг к другу, сидели, как семья…

Мы повенчались с Машей через час после прибытия в Марфино. Это был экспромт и главным заводилой тут выступил, как это ни странно, Георгий. Впрочем, наши с Машей лица вряд ли могли обмануть хоть кого-нибудь в первые же минуты после прибытия. И когда мы, вручив имениннику подарочный фотоаппарат, спросили у него:

— Ну, что ты хочешь сфотографировать первым?

Мальчик лишь лукаво улыбнулся и наглым образом заявил:

— Ваше венчание!

А я, то ли был пьян чувствами, то ли по иной причине, не нашел ничего лучшего, чем спросить у невесты:

— Ну, что, готова к этому?

На что не менее безбашенная бывшая принцесса счастливо отрезала:

— Да хоть сейчас!

— Запросто! Евстратий! Отцу Николаю скажи — через час мы венчаемся!

Обступившая нас детвора во главе с Георгием взвыла от восторга, а мой камердинер убежал исполнять повеление.

И вот теперь, глядя на раскрасневшегося от выпитой водки отца Николая, который что-то явно богословское втирал не менее пьяному маркизу делла Торретту, я не мог не вспомнить о том, как тряслись руки попа во время церемонии, и какой мертвенной бледности была его морда лица, когда ему сообщили о том, какой высочайшей чести он удостоен.

Да, все полетело в тартарары, все планы были нарушены, все расклады забыты и вместо четко расписанного официального протокола державного венчания мы уподобились безбашенной молодежи куда более близкого мне времени. Но я был счастлив и мне было плевать на все в этот момент.

Я был счастлив.

Впервые в этом времени.

Возможно, впервые в моей жизни.

Счастливое сумасшествие охватило меня и все Марфино.

Гости начали прибывать уже через час после венчания. Я никого не звал, но разве мог я отказать прибывшим? Монархи и министры, депутаты бывших Госдумы и Госсовета, военные и общественные лидеры, иностранные послы, купцы, промышленники и прочие персонажи, все они приезжали поздравить и засвидетельствовать, все они привозили подарки молодоженам и имениннику, все они привозили с собой что-то, что дополняло праздник и придавало ему воистину небывалый масштаб!

Поезда только и успевали подвозить новых гостей, а мои хозслужбы только и успевали их размещать на поляне. И лишь чиновники службы протокола растеряно смотрели по сторонам впервые в жизни видя, как массово чопорные и августейшие особы вдруг превращаются в обычных людей и начинают отрываться по полной.