Сергей Уколов - S-T-I-K-S Художник в улье

Один раз, дело дошло почти до гайморита. Уже забыл, когда дышал сразу двумя ноздрями.

Дорога была разбита, асфальт на ней никогда не лежал, даже в теории.

Вот, я дошёл до заброшенных коровников, на которых мы с друзьями собирали, оставшийся после других собирателей, металл, в таких же, как и сейчас сумерках.

После, уже ранним утром, подъезжала машина. Мы спешно грузили всё, что удалось урвать у развалин за ночь, проезжали мимо завода, частью владений которого, это всё являлось, провожаемые взглядом охранника, с подозрением уставившегося на нашу побрякивающую газель.

Конкуренция, среди жителей нашего посёлка, высока, работа есть далеко не у всех. Каждый крутится, как может.

Сдаётся на металл всё. Медь, как самая сладкая, идёт в расход первой.

В пункты металлоприёма отправляются даже детские качели и водонапорные башни, пришедшие в негодность, изъеденные временем.

Дошёл до окраин посёлка. Это был комплекс пятиэтажек, расположенных вблизи птицефермы.

Поправка, развалин птицефермы. В нашей стране, куда не посмотри, взгляд упадёт на заброшенное предприятие, эхо от другой, большой, уже не существующей страны.

«Мде… Виталий, ты - редостной породы олень, надо меняться!» - бубнил я себе под нос, поднимаясь по лестнице. Виталий - это я, а осуждаю я себя за кое-какие нелепые недоразумения, произошедшие по моей вине. Мой друг живёт на предпоследнем, четвёртом этаже.

- Лёха выйдет? – спрашиваю у его мамы.

- Он уже в армии. Ты что, не знаешь? Весь день вчера валялся, весь в депрессии, на кровати, и пил энергетики.

Усмехнулся повадкам товарища. Вот блин… совсем отключился от внешнего мира. С другом мы погуляли, но военкомат схватил его как-то слишком неожиданно и резко. Суетливые, порой даже училище закончить не дают! План им надо выполнить!

- Да? Извините.

- Как у самого дела?

- Нормально. – хоть его мамка душевная, с юморком, приятный человек, однако у меня нет привычки кому-то рассказывать о своих личных проблемах, или жаловаться на жизнь. Процесс общения у меня проистекал так: друзья рассказывают мне, что у них произошло, я почти всегда молчу, слушаю. Как у меня, вообще, есть друзья, не понимаю.

Попрощавшись, я пошёл «лазеть» по развалинам один. Это занятие одобряли все мои сверстники, ибо развлечений немного, предпочитая совмещать с потреблением спиртных напитков и посиделками у костра, разведённого из полов, и оборванных обоев.

Однако нас с Алексеем это привлекает с другой стороны.

Лёха всегда был, что называется, отбитым парнем. Я от него отставал не намного. «Лазание» являлось для нас, настоящей отрадой души.

Он мог встать на перила балкона третьего этажа и, похлопав в ладоши, затем разведя руки в обнимающем жесте сказать фразу: «Ну, здравствуй, мир!»

Этот человек подтолкнул меня на многое.

Я такими расстройствами головного мозга не страдал, зато был от природы цепким, и залезал, куда он не мог.

Прошёл мимо освещённой площадки, посреди домов, жизнь на которой не прекращалась порой даже ночью. Мамки после работы любили там посидеть, наблюдая, как их чада ползают и резвятся в детском городке. Те, что постарше играли в разнообразные догонялки. Никто ничего не опасался под фонарями, у нас в посёлке это было в порядке вещей.

Алкаши и всякие компании, мирно бухали на лавках, с другой стороны площадки. Они, практически всегда, вели себя тихо, изредка, по пьяне, выкрикивая что-то, сразу же терявшееся на фоне визга детей. Неподалёку, тёрли о чём-то своём автолюбители. Вероятно, обсуждали свои колхозно тюннингованные тазы, обвешанные всякими спойлерами, наклейками "аддидас" и увеличенными выхлопами, стоявшие неподалёку.

Мне бы тоже не помешал свой авто, однако, вследствие некоторых моментов моей биографии, обладание мною водительскими правами было под вопросом.

Я повернул на совсем не освещённую улочку, затем на дорогу, к развалинам птицефабрики. Пошёл к своему любимому зданию.

Настоящий скалодром находится в городе, и он платный.

А в этом, полуразрушенном доме, можно очень здорово попрактиковаться, ловко забираясь по железкам, вылезающим из стены, прыгая с выбитого окна, на недоступную другим способом перемещения, плоскую крышу. Или развлекаться, перебирая руками по арматуре, торчащей из потолка и служившей креплением для чего-то, если бы это здание соизволили когда-нибудь достроить. В конце, на предпоследней секции, надо было и вовсе, цепляться за шляпки крупных болтов, которые едва торчали из креплений.