Владимир Стрельников: Водяной. Часть 1-3

Пару недель я наблюдал за поведением бая, муллы, и отца девочки. Но те сразу повели себя, как будто ничего не произошло. Разве бай-бачу отправили на учебу в Стамбул, к старшему сыну. И мать девочки принесла тайком сверток с ее одежкой, швырнула в реку и ушла. Тихонько плача при этом под паранджой, видимо, смирилась. Забрал вещи, чего уж там. Все проще, девчачьих шмоток у меня нет совершенно.

За это время тщательно готовился, собирая вещи в давно мною высушенный кулас. Не так уж мало вышло, кстати. Саквояж англичанина, одежда, седла, оружие. Девочку решил пристроить в капсуле под днищем лодочки, мне так проще контролировать.

Вечерами сидел и думал, что делать дальше. Вообще, основная идея проста — надо со временем перебираться в Ташкент. Будущий крупнейший город Средней Азии, да и сейчас вполне себе торговый центр. И один из центров работорговли, между прочим. Сейчас вокруг везде рабовладельцы, что в Афганистане, что в Персии, про Хиву, Бухару и Коканд и говорить нечего. И даже в России крепостное право еще не скоро отменят. Вот такие веселые дела.

Вообще, скоро в этих краях большущее веселье начнется. Мир-то здорово похож на мой прошлый. Если не прямо тождественен, пока, по крайней мере. А у нас в 1839–1840 годах был неудачный поход русских войск на Хиву и Бухару. А после еще веселее, Туркестан начали активно завоевывать. Причин множество. Тут и веселые ребята киргизы-кайсаки, которые в нашем мире стали казахами, и хивинцы, и бухарцы вовсю грабят русские купеческие караваны, устраивают налеты на пограничные поселения, да и уйгуры забегают из Восточного Туркестана, с теми же жизнерадостными целями. А кроме того, как обезопасить свои южные границы, и желание попробовать достать индийскую жемчужину британской короны присутствует. Так что надо думать, что делать, ибо вместе с русскими войсками придет и православная церковь. А у попов точно есть опыт борьбы с мне подобными. Причем церковь особо интересовать не будет мое поведение и мои поступки, ей хватит просто моего существования. М-да-с. Прятаться по болотам никакого желания нет. С другой стороны, насколько я помню, домовых попы особо не гоняют, и овинников тоже. Поглядим, опыт и импотенция приходят с годами.

Хотя, если особо не нарываться, и продержаться годов семьдесят — то минимум на столетие особых проблем не будет. Революция так тряханет этот мир, что даже чертям станет тошно. И уж точно всем станет не до скромного водяного. Так что просто живем, поступаем по совести, совершенствуемся, набираемся сил и опыта. Точно не помешает.

И надо до окончания процесса переделки организма Хилолы успеть убраться верст на пятьсот отсюда и основательно осесть в каком-нибудь симпатичном, удобном, но малолюдном месте. Ибо я мулле сказал практически полную правду: девочка станет весьма сильным существом. И пусть мои приказы не подлежат оспариванию, но когда это женщина не находила причин и возможностей сделать все по-своему?

Среди вещей, которые я забрал у англичанина, было несколько добротных карт, выпущенных в Санкт-Петербурге. В том числе здешних земель, без особых изысков названных общим именем «Коканцы». Именно так. Сравнивая с виденными мною картами, сразу видно множество отличий. Какие-то речки и города исчезли, никаких железных дорог и отличных автомагистралей. Ничего такого близко нет. Впрочем, в самой России тоже нет много чего.

По этой карте я примерно наметил свой путь и в начале осени двинулся в дорогу. Спокойно, и особо неторопливо. Какое-то время вел кулас из-под воды, потом мне это надоело, и я забрался в лодку. Уселся на корму, свесил ноги в воду. Лепота! Тут как-то поинтереснее, обзор лучше. Все едино, все что в воде, я и так контролирую. А тут красотень — солнышко светит, облачка небольшие, вон, пеликан летит. Красивый, зараза. А вон узбечонок в него из древнего мультука целится, жалко птичку. Впрочем, пацан явно небогат, если у него ружжо выдержит выстрел, и не промажет — то добыча его.

Громыхнуло, над лодчонкой вспухло белое облако порохового дыма, здоровенная, почти пудовая птица завалилась на крыло и шмякнулась в воду почти впритирку с моей лодкой. Еще бы немного — и мне на голову.

Зацепив из воды еще живого, но оглушенного падением пеликана, я свернул ему шею и швырнул в пацана. Ну, рядом с ним, в лодку. Попал, что характерно. И помахал перепончатой рукой мальчишке, с раззявленным ртом провожающему меня взглядом. И что он такого необычного в обычном водяном углядел?