Семён Афанасьев - Младший сын

– … здорово. – Посмеивается аксакал, когда я завершаю рассказ. – Но ты же понимаешь, что таких вот камней – на один карат уже четыре штуки. Не то чтоб ширпотреб, но… да, камень не уникальный.

– Понимаю. Но не сказать вам, где взял его, было бы неправильным.

– Вовсе не обязательно было, – морщится старик. – Твои дела – это твои дела. Но как один из вариантов… Давай считать. Одна четверть карата этого сорта – грубо, триста семьдесят пять монет, если по бирже.

– Не претендую на биржу, – напоминаю. – Согласен на триста. Попутно: а как вы определили чистоту и цвет?! Вы это видите на глаз?!

Вообще-то, я бы согласился и на сто монет. Потому что тот, кто у меня этот камень купит, должен что-то заработать и сам. Но у нас считается дурным тоном не поторговаться, что и делаю по инерции.

– Взял средние значения из таблицы. Мне не нужно на тебе наживаться, – уголком рта улыбается собеседник. – Поверь: я, в отличие от тебя сейчас , не нуждаюсь. И ты сейчас пришёл за помощью? Или делать бизнес и позаботиться обо мне?

– Первое, – тороплюсь согласиться с очевидным. – Хотя это признать и не так легко. Особенно вслух.

– Помощь людей друг другу – это то, что никого ни к чему не обязывает, – хмыкает ата. – Держи. – Он убирает в карман мою бумажку с камнем, а мне протягивает несколько крупных купюр. – Я собирался кое-кому подарок из родни делать, туда камень вставлять; всё равно бы покупать… Одну твою проблему решили?

Делаю ритуальный жест благодарности:

– Это намного больше, чем рассчитывал. Ещё раз спасибо.

Судя по всему, он нацелился дарить кому-то женское кольцо, поскольку одиночный камень больше никуда не вставишь.

– С высоты прожитых лет, могу предположить, что три сотни монет – это не вся помощь, которую Хан или сын Хана будет всерьёз искать у других тюрков на чужой земле, – отстранённо улыбается собеседник, задумчиво глядя в горизонт и заставляя меня икнуть от неожиданности. – Если ты обозначишь, какие ещё есть проблемы, возможно, старик вроде меня сможет пригодиться тебе чем-нибудь ещё. Либо что-то посоветовать.

– Даже не знаю, что и сказать, – хмыкаю. – Уели… Не думал, что настолько популярен в этих местах. – Вопросительно смотрю на него.

– Дело не в тебе, – отмахивается ата. – Ты же вылитый… – он называет имя двоюродного брата моего прадеда. – Видно же фамилию и семью .

– Вы были знакомы? – удивляюсь. – Он же вроде не кочевал в ваших местах или даже рядом?

Я-то знаю всех своих родственников до седьмого колена (и дальше, особенно по прямой линии назад), но удивлён, что здесь кто-то ещё может знать их кроме меня, особенно если этот «кто-то» из другого народа .

– Не близко. Но слишком известная фамилия, чтоб не запомнить. К тому же, у нас в роду была невеста из их семьи… – далее следует перечисление родственных колен и определение общих знакомых (пусть и заочно, в ретроспекции). – Так что ещё стряслось? – ата тягуче смотрит на меня.

– Мне нужно, чтоб вооружённая полусотня или сотня, имеющая опыт перемещения в вашей или нашей степи, присмотрела за монтажом одного инженерного объекта у меня дома, – решаюсь-таки на откровенность. – Плюс, чтоб эти же люди помогли в вакцинации конкретного количества голов племенного стада, которые сейчас в степи на откорме. Я заказал некоторые работы в ЖонгГуо, но по телеметрии дроидов-пастухов видел чужих людей на своих землях. Которых категорически не должно быть там. Из родни или близких из-за вируса рядом никого. У меня есть основания опасаться, но не обо всём могу говорить вслух, – извиняюсь, разводя руками. – Там не только мои тайны, и говорить подробности за других людей без их разрешения будет неправильным.

– Это понятно, – машет рукой мой собеседник. – И то, что ты просишь, совсем непросто. Ты же понимаешь, что я буду спрашивать тебя дальше? Вопрос номер один: зачем это мне? И нам ?

– У меня нет другого аргумента кроме того, что есть в этом ролике. Который вы попросили удалить. Я не могу говорить от имени народа, поскольку ещё молод и не уполномочен. Но от имени семьи говорить уже могу. И, как член своей семьи, в помощи я нуждаюсь. А спросить её кроме «соседей» больше не у кого.

– Да, не те стали времена, – непритворно вздыхает старик. – Сейчас это действительно звучит как из прошлого века…

– Ролик же относительно новый, – напоминаю. – Времён Статуса.

– Ролик новый, – соглашается собеседник. – А идея старая. И многие сегодня считают, что уже устаревшая… Так что там с вашим скотом?