Илья Рясной - Семь смертей майора Казанцева

– Где встречаетесь?

– В окружной прокуратуре.

– Легенда?

– Следственный Главк Генеральной прокуратуры. Проверка по факту поджога.

– Отлично. Поехали.

– Тебе нужно лишний раз мелькать?

– Похоже, что сейчас нужно.

Стелла уже ждала в отведенном для нашего мероприятия тесном кабинете на третьем этаже здания Прокуратуры Северного округа. Полноватая, не слишком красивая, с упрямым взором карих глаз, она была бледна, руки тряслись. Переживает за родную организацию, которой отдавала всю себя и с которой давно слилась воедино? Возможно.

Она теребила клетчатый розово-синий носовой платок. И, откликаясь с готовностью на наши вопросы, верещала без умолку.

Да, Сартакова она знает хорошо. «Бла, бла, бла» – это многословные характеристики его как важного и понимающего мужчины… Да, он приходил к Анне Иордановне, заведующей филиалом. «Бла, бла, бла» – славословия по поводу прекрасного и чуткого руководителя, которого все так любили… Да, они о чем-то говорили в кабинете. «Бла, бла, бла» – о том, какие важные дела объединяют Анну Иордановну и Сартакова во благо российской и мировой исторической науки и архивного дела.

Мы не первый раз работаем при допросах на пару с Лешим. Ощущаем друг друга с полуслова и одного взгляда, пасуем подачи. И очень хорошо умеем выдавливать из людей откровенность. И хотя бы один из нас моментально просечет, где этой откровенности хронически не хватает.

– О чем они говорили? – спросил Леший.

– Я не имею привычки слушать чужие разговоры, – Стелла в позе оскорбленной невинности.

– Но что-то до вас должно было донестись… Поймите, мы расследуем поджог. Нам важно все. И малейший нюанс может перевернуть всю картину происшествия. Пока она неприглядная с точки зрения вины сотрудников архива. Налицо классическая халатность. Но в каждом деле есть оправдательные моменты. Однако вскрыть их невозможно без действенного сотрудничества работников архива. Вы это понимаете?

– Какая халатность? – взвилась Стелла. – Какая ответственность?

– Сгорели уникальные документы. Сгорело здание. Ущерб огромен. Но мы не хотим ничьей крови и огульных обвинений. Поэтому говорите все. И мы поможем.

– Но какое отношение это имеет…

– Имеет, – веско отрезал Леший.

– О каком-то дневнике они говорили! – сдалась Стелла. – О каком – не расслышала.

– О чем еще?

– Об это шалаве Даньяновой.

– Иве Даньянове? – напрягся я. – Вы ее лично знаете?

– Да кто же ее, шлюху, не знает. Месяцами у нас зависала в архиве. Все в бумагах копалась. Диссертацию пишет. Она и диссертация! Ей на дискотеках с неграми зажигать!

Теперь уж и понукать Стеллу не надо было – наболело. Если у тебя ушки на макушке, и ты трудолюбиво копишь сплетни и всякие предосудительные истории, то появляется непреодолимое желание поделиться своими информационными накоплениями, нажитыми непосильным трудом.

– А вы ее давно не видели? – спросил я.

– Неделю назад видела. Она обещала на мою радость пару недель не появляться. Как сказала – отпуск и развлечения. С очередным бездельником на его папином «Гелентвагене» веселится!

– И где она может веселиться? – полюбопытствовал я.

– А я знаю?

– Ее телефоны не отвечают.

– Вот так она веселится. Отрыв, как сама говорит. От всего.

«Если она еще жива», – подумал я.

В свете развивающихся событий это был далеко не факт. Уверен, что Стелла сильно обрадуется, если Даньянова загнется в корчах. Такие искренние чувства у женщин возможны, только когда между ними пробежал черный кот, то есть блондинистый атлет. Ну или не атлет. Но пробежал.

Итак, выяснилось, что Сартаков встречался с заведующей филиалом. Это зацепка.

– Телефончик Анны Иордановны не дадите? – спросил я.

– Вы что, ничего не знаете? – изумилась Стелла.

– Чего мы не знаем.

– Вы ей не дозвонитесь.

– Почему?

– Утром… – как-то с трудом произнесла Стелла, скорбно понурив плечи. – Сердце…

– Умерла?

– Архив был всей ее жизнью. Вот сердце и не выдержало.

Что-то у многих вокруг меня не выдерживает сердце.

Мы переглянулись с Лешим. И он кивнул. Сейчас займется…

Этим же вечером я снова переступил порог морга. И снова тот же патологоанатом. Только усмешка еще шире. Мол, всегда рады видеть постоянных клиентов, которые каждый день заглядывают по поводу новых трупов.

– У вас профессиональный интерес к людям, погибшим от сердечной недостаточности? – поинтересовался он, узнав, по чью душу, точнее, тело, пришли.