Евгений Прядеев - Семейные разборки

На пороге была она! Высокая, стройная, необыкновенная! Наверное, от волнения зрение мужчины расфокусировалось, и он никак не мог рассмотреть лицо прекрасной девушки, но оно наверняка было очень красиво!

— Иди же ко мне, — услышал Илья Петрович чарующий голос мечты и на ватных ногах вошел в квартиру. Он, не отрываясь, смотрел на девушку и отчаянно боялся проснуться. За его спиной захлопнулась дверь, но мужчина не обернулся, продолжая медленно идти к прекрасной незнакомке.

— Иди сюда! — эти слова были последним, что услышал человек перед тем, как в его горло впились острые клыки.

— Мося, имей совесть!!! Минимум тридцать тысяч!

Один мой знакомый с маленькой, но гордой горной республики утверждал, что если ты пришел на рынок и не торгуешься, то это значит, что ты продавца не уважаешь. Судя по всему, владелец известной в округе «Гомеопатической аптеки» считал примерно также, поэтому я уже больше, чем полчаса наблюдал за тем, как он состязается в красноречии с Мироном, моим другом и напарником.

Понятно, что мы с Мирохой зашли сюда не аспиринку купить. В более узких кругах заведение Моси, потомка гордых армянских вампиров, было известно тем, что здесь всегда можно приобрести или наоборот сбыть товар более чем специфический.

Мы с напарником чаще всего что-то сбывали, и последнее время это стало практически основным источником дохода для нашей парочки. Мне в силу ряда причин пришлось уволиться из ресторана, где я честно трудился последние несколько лет начальником охраны, а Мирон и вовсе после увольнения из армии не планировал больше связывать себя узами официального трудового договора.

— Мося, посмотри внимательно, — горячился Мирон, тыкая пальцем в лежавший перед ним потрепанный кожаный футляр. Сам Мирон был одет под стать своему товару — стоптанные кроссовки, неизменные джинсы и клетчатая рубашка неизвестного предназначения. — Малый набор алхимика, Франция, восемнадцатый век. Я же его не где-нибудь, а в наполеоновских курганах взял. Чуть голову свою там не оставил. Только из уважения к тебе отдам за двадцать восемь.

— Какая совесть, уважаемый? — несмотря на то, что владелец аптеки был вампиром, его армянские корни давали о себе знать. — Вы нашли на какой-то свалке ржавые щипчики с пинцетом и теперь втюхиваете их мне под видом раритета. В знак нашей дружбы готов дать десять, и то себе в убыток.

— В смысле, на свалке?! — Мирон искренне полагал, что чем громче будет звучать его голос, тем убедительнее будут казаться аргументы. Впрочем, его крепко сбитая фигура чаще всего оправдывала такие ожидания. — Про эти курганы вся Москва знает, там подделок не было, и быть не может. Двадцать пять!

— И что теперь, что столичные жители собирают слухи и байки? — стоял на своем Мося. — Я должен теперь пустить слезу от умиления и отдать кровно заработанное? Одиннадцать, и не больше.

— Да какие одиннадцать? — продолжал уговаривать вампира Мирон. — Ты же их ведьмам наверняка за полтинник впаришь. Двадцать четыре и набор зелий исцеления, мне еще здоровье поправлять после всех сегодняшних треволнений. Я чуть не погиб, пока для тебя этот раритет добывал.

Тут Мирон, конечно, немножечко загнул. Со здоровьем у него было все в полнейшем порядке. Да и вариантов погибнуть сегодня не наблюдалось. Согласен, «наполеоновские курганы» — место, конечно же, не самое приятное, но по нынешним временам далеко не самое жуткое.

Свою историю эта аномалия ведет еще со временем войны 1812 года. Отступающая армия маленького Бонапарта уже успела хлебнуть фунт лиха, поэтому больше заботилась не о погребении мертвых, а о здоровье живых. Погибших же хоронили без соблюдения привычных ритуалов, просто сваливая в более-менее удобные места и успокаивая совесть обещанием вернуться.

Не вернулись. По крайней мере, в девятнадцатом веке. А братские могилы превратились в курганы, которые местные жители прозвали «наполеоновскими». Я и знать не знал про это место, пока один из потомков неудавшихся завоевателей не решил немного поиграть в некромантию. И ладно бы мотивы у него какие-нибудь масштабные были, ну там создать темную армию или захватить власть во всем мире. Он же мертвых исключительно ради наживы потревожить решил.

Представьте себе, этот юноша «бледный со взором горящим» ничего путного в своей Франции не добился, но зато очень сильно увлекся всякими оккультными знаниями, а попутно вычитал в каких-то бабкиных дневниках, что пра-пра и еще пять раз прадедушка при походе с Наполеоном сильно золотишком разжился. Вот он и решил, что судьба натолкнула его на легкий способ поправить свои финансовые дела. Наскреб по сусекам денег на билет до Москвы, добрался до Переделкино и, найдя курганы, решил деда своего к жизни возвернуть, чтобы тот своему потомку все богатства передал, так сказать, при личной встрече.