Анна Гурова - Черный Клан

Весь остаток вечера я зализывал раны и думал. Вот так попил пивка, ё-мое! Чувствовал я себя, будто по мне промчался табун лошадей. Да и выглядел так же. Мокрый, грязный, одежда изодрана; левая половина лица опухла, будто ее искусал рой ос. Левый глаз заплыл, вокруг него наливался сочный фиолетовый синяк. Все лицо в мелких порезах и царапинах от щепок. На голове — здоровенная шишка, к которой не прикоснуться из-за острой боли. Остальное туловище вроде бы не пострадало, но у меня уже был опыт подобных драк, и я с содроганием представлял, как оно будет болеть завтра. Костяшки пальцев оказались сбиты до крови — а это-то когда я успел?

Правда, был и положительный момент — я не заплатил за пиво, и теперь было на что прожить до получки.

Ну и вечер! Ну и люди! Валенок — это же просто, терминатор какой-то! Да и Ники, если вдуматься…! Любая нормальная девушка на ее месте испугалась бы до смерти, когда началась драка. А она — нет, она не испугалась! Она — вот это слово — развеселилась! А ведь Валенок меня едва не пришиб!

Ники не боялась ни его, ни ментов… Вообще ничего!

Что еще более странно — она даже не удивилась. Словно мы вели себя самым естественным образом, разгромив пивняк.

«Но Валенок! — думал я с невольным восторгом. — Вот ведь чудовище! Кажется, в какой-то момент он в самом деле мог меня убить. В тот момент, когда он поднял меня в воздух, и Ники закричала какую-то чепуху про гвозди…»

И тут я вспомнил.

Его глаза! И глаза Ники!

Я вскочил с дивана и в волнении забегал по комнате, забыв о боли. Теперь я понял, что с глазами Ники было не так тогда, на мосту.

Вертикальные зрачки!

Обычно они у нее нормальные — значит, они изменились у нее перед самым прыжком.

Так же, как и у Валенка перед дракой.

— И не води ее к себе! — повторила Ленка. — Узнаю — увидишь, что будет!

Мелкая стояла рядом с ней, одной рукой держась за край пальто. В другой она держала лопатку, черенок которой задумчиво обсасывала. На чумазом лице голубели ясные глазки-пуговки.

— Ладно, ладно. Васька, ко мне!

Я подхватил дочку на руки и вскинул наверх. Васька охотно издала восторженный визг и вцепилась мне в волосы.

— Что еще за «ко мне» — она тебе собака, что ли?! И хватит звать ее Васькой!

Мы топтались на полупустой парковке перед институтом. Ленка ждала своего буржуина. Васька вертелась у меня на плечах, болтая ногами в крошечных сапогах, и постукивала мне по голове лопаткой.

— А с лицом у тебя что? — Ленка взглянула на мой левый глаз и вздрогнула. — Ой! Господи!

— Что «господи»? — проворчал я.

Ленкин показной шок меня раздражал. Можно подумать, она человека с фингалом никогда не видела.

— Где тебя так угораздило?

Я бандитски ухмыльнулся и потер бровь, все еще опухшую. В принципе, «фонарь» уже проходил, но выглядел хуже прежнего, стал из фиолетового желто-зеленым.

— Обычное дело. Шел. Упал. Очнулся — глаза нет.

Ленка посмотрела на меня еще раз с неприкрытым ужасом.

— Ты бы к окулисту сходил, что ли. Это же ненормально.

В ее голосе отчетливо прозвучало беспокойство. Похоже, она не притворялась. Я удивился ее заботливости. На мой взгляд, для лечения фингала врач не требовался. В первый день, когда левый глаз превратился в щелку и ослеп, я и сам немного испугался. Но сегодня утром зрение вернулось — правда, какое-то мутное, — хотя глаз все еще выглядел заплывшим. Впрочем, оно и неудивительно, учитывая, ктоменя ударил. Спасибо, что не убил.

«Неужели Ленка в глубине души все еще ко мне неравнодушна?» — подумал я с тревогой. Ленка была мне на фиг не нужна. Особенно сейчас, когда я познакомился с Ники…

Чтобы отвлечь ее, я спросил:

— Ну как Васькины успехи? Чего нового говорим? По-прежнему одно слово?

Речевое развитие дочери было для Ленки больной темой, и она немедленно принялась орать:

— Ах, «одно слово»?! Я второй год ночей не сплю, а он — «одно слово»! Ишь, удобно придумал — появляется раз в месяц и претензии предъявляет! Да ты хоть раз памперс ей менял? Хоть раз спать полночи укладывал?! «Одно слово!» Я последние деньги на логопедов трачу, а потом ты приходишь и все портишь!

— Эй, остынь! У других дети до пяти лет молчат…

— Ты же понимаешь, что это ненормально! У других дети уже предложениями в этом возрасте говорят, а она ничего!

— Не ничего, а целое слово, — уточнил я со скромной гордостью. — Пусть всего одно, зато какое!