Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-17

- Однако ж, пора и на городошный турнир. - Взглянув на часы, напомнил Михаил Семенович. - Иван Петрович просил не опаздывать и еще подчеркнул, что специально мастера игры выписал. Лицо всем известное, в некотором роде - публичное и возвышенное, а посему в Институт приехал инкогнито, не дай бог в Москве прознают -перехватят, или, того хуже, сюда пожалуют и весь праздник испортят.

- Это с Воронцовской-то охраной? - Парировал Александр Михайлович. - Я тебя умоляю, Миша Потопчутся перед воротами и уберутся несолоно хлебавши, пока караульные нервничать не начали. Вспомни, как к нам на стройку какой-то гешефтмахер рвался. Ребятки на КПП пару раз в воздух бабахнули, какого он после этого стрекача задал!.. Только вот Иван Петрович, старый лис, имя гостя не называет, боится сюрприз испортить. Намекнул только, что мы его знаем, а может быть даже и видели.

На протяжении нескольких минут пути к месту игры, оба инженера азартно спорили, пытаясь угадать личность этого "инкогнито". Высказанная Филатовым-младшим версия, что это кто-нибудь из Великих Князей, вызвала дружный смех всей компании, включая ее женскую часть, который подвел черту дискуссии, тем более, что они уже добрались к месту проведения турнира.

Для игры заранее подготовили заасфальтированную площадку, окруженную по периметру забором из сетки, дабы обезопасить зрителей от шальной биты. Сбоку для зрителей и болельщиков была сооружена четырёхъярусная спортивная трибуна с навесом. Участники турнира в белых летних брюках и рубашках и теннисных туфлях, разбившись на кружки, то и дело посматривали на часы, так как до начала игры оставалось всего минут пять, а Павлов еще не появился. Но вот послышалось мягкое урчание электродвигателя, чуть слышный писк тормозов и у площадки остановился электромобиль Академика, который народ уже окрестил Наутилусом. Первым из открытой двери вышел Иван Петрович, который сейчас больше напоминал купца-коробейника - красная рубаха с русским узором навыпуск, опоясанная кушаком, шаровары, заправленные в мягкие сапоги. Но буквально через мгновение внимание всех присутствующих сосредоточилось на человеке почти двухметрового роста, который с некоторым трудом, пригнувшись, протиснулся наружу. Это был сам Фёдор Иванович Шаляпин!

На протяжении нескольких секунд практически все присутствующие замерли в изумленном молчании, дружно и совершенно неосознанно изобразив финальную сцену из Гоголевского "Ревизора". Но Павлов не дал этому надолго затянуться, произнеся с нарочитым укором:

- Ну что Вы, дамы и господа, так ли следует приветствовать дорого гостя?

Оцепененье прошло, и знаменитый бас был взят в кольцо, состоявшее из искренних поклонников и поклонниц таланта великого русского певца. Аплодисменты непрерывно прерывались восторженными вопросами: Как - это Вы?!.. Какими судьбами?!.. А Вы к нам надолго?!.. Федор Иванович, Вы споете нам?!..

Среди присутствующих, только двое знали, каких поистине титанических усилий стоило организовать посещение Института Шаляпиным. Первым был сам Павлов, который с победоносной улыбкой режиссера наблюдал за удачно поставленной сценой. Вторым - ротмистр Воронцов, которому Иван Петрович поручил поспособствовать этому посещению и который поначалу выразил сомнение в успехе этого действа. Ибо Федор Иванович, как и многие иные короли сцены обладал весьма сложным и капризным характером. Крестьянский сын, вошедший в самые высшие сферы богемы, часто вел себя как разбалованный ребенок. Открывал лазареты для раненых солдат и возвращал подаренные Императором золотые часы, как "недостаточно дорогие", торговался в лавке с приказчиком требуя сбросить цену на трость и одновременно сорил деньгами в роскошных ресторанах. Бунин приписывал Шаляпину фразу "Бесплатно только птички поют", которую тот частенько повторял, согласовывая размер гонораров. Федор Иванович умел и любил много и со вкусом выпить и был способен в один присест съесть два фунта икры. Вот этот "человечище" и "богатырь" к сорока годам приобрел целый букет хронических болезней от подагры и диабета до легочных заболеваний и нервного расстройства. Хуже всего было то, что венчало этот комплекс чувство недоверия к отечественным врачам.

Просчитать поведение подобного индивидуума было практически невозможно, а использовать любые силовые сценарии Павлов категорически запретил. Но посоветовал внимательно отслеживать все перемещения Шаляпина, начиная с августа, и особенно во время пребывания в Сочи: