Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-17

Видите ли, фройляйн, пройдет некоторое время, и предмет Ваших чувств покинет стены этого госпиталя и его снова призовёт долг перед Кайзером и Фатерляндом.

И кто знает, пересекутся ли снова ваши пути, знаете, как говорят наши нынешние враги - французы? "А ля гер ком а ля гер - На войне как на войне". Но у Вас есть возможность, не изменяя своему долгу сестры милосердия, быть рядом с бароном. И я уверен, что всё будет хорошо. Ибо Вы оба заслуживаете самое большое счастье.

Но есть маленький нюанс, барон, как и Ваш покорный слуга, сражается с врагами рейха на особом фронте. Если хотите, то Вы можете стать в наш строй, но нам нужны женщины, сочетающие в себе не только красоту, но и ум, и не удивляйтесь, и немного хитрости. Впрочем, эти качества, Господь, щедро отпустил дочерям Евы. Вам придется для начала сдать маленький экзамен. Представьте, что Вы режиссер и ставите спектакль, в котором главный герой должен взять из шкафа именно эту книгу. И майор протянул девушке прекрасно изданный тяжелый фолиант. А дальше, - всё в Ваших руках, дитя моё. Я верю в Вас, милая Грета.

После беседы с гауптманом, майор Хельмут фон Тельхейм уехал не сразу. Он терпеливо дождался, когда сестра Грета окончит ассистировать доктору при перевязках вновь поступивших раненых и, заручившись повторным разрешением врача, уединился с девушкой в ординаторской.

- Примите мои самые искренние комплименты, милая фройлян. У Вас все великолепно получилось. Поверьте, если бы не эта война, то я бы посоветовал Вам сменить амплуа, и Вы смогли бы украсить собой труппу Камерного или Немецкого театров Берлина. Вашей игрой мог бы гордиться даже сам Макс Рейнхардт, тем более, что он так же поклонник Льва Толстого. Поздравляю, Вы сдали свой экзамен и Вас ждут великие дела.

Когда герр барон окончательно оправится от ранения и сможет покинуть госпиталь, Вам предстоит его сопровождать. Естественно, что перевод будет согласован, да и Вашего отца мы поставим в известность, тем более, что с господином гехаймратом Фридрихом фон Ритцен мне уже доводилось встречаться. И на прощание, есть еще один вопрос: не могли ли Вы рекомендовать для перевода 5 кандидатур из сестер Вашего госпиталя?

Этот вопрос тоже был своеобразным экзаменом. Если девушка, заранее ревнуя своего возлюбленного, назовет в качестве претенденток почтенных матрон, то она не совсем уверена в своих силах. Но и тут фройляйн Грета показала с себя с самой лучшей стороны. Немного подумав, она предложила несколько фамилий и прокомментировала свой выбор:

- Герр майор, я работаю в госпитале всего лишь полгода, но уже успела понять, что для исцеления раненных только знаний и опыта мало. Одни пациенты, видят в нас своих дочерей, другие - сестер или подруг, а третьим, так не хватает материнской опеки. Поэтому, в моем списке есть и молодые девушки и солидные дамы, но я все, же попросила бы Вас, герр майор, поговорить об этом и с нашим доктором. Уверена, что его выбор, будет безошибочным.

Майор фон Тельхейм, поблагодарив девушку, спрятал список в карман кителя, и, поцеловав руку на прощание, покинул госпиталь...

Гауптман, сидя в кресле, уже в который раз перебирал в памяти разговор с майором. Гложущее недоумение было единственным чувством, терзавшим измученную голову. Безрезультатные поиски неуловимых русских партизан, беспомощность в тщетных попытках помешать их замыслам, предугадать следующий шаг противника. В активе - две могилы русских диверсантов, но какую несоразмерную цену за это пришлось заплатить!

В такой обстановке единственной наградой, на которую он мог рассчитывать, было отсутствие наказания. А вместо всего этого столь ясно высказанное обещание ордена!

Но приятные сюрпризы на этом еще не закончились. За окном раздался шум приближающегося автомобиля и, когда он остановился через несколько минут в поле зрения, из него вышел офицер в сопровождении унтера. Этого не могло быть, но это были... ЕГО ЕГЕРЯ!!!!

Обер-лойтнант Майер, а это был именно он, зайдя в комнату, вначале официально поприветствовал: "Здравствуйте, герр гауптман", а затем тише добавил: "Рад видеть Вас, Генрих".

Фон Штайнберг, еще не веря собственным глазам, вскочил с кресла и, забыв о ранении, попытался протянуть руку для приветствия, но контузия опять напомнила о себе, и он, пошатнувшись, задел раненой рукой о спинку кресла, что вызвало очередную вспышку боли. Так что обер-лойтнанту пришлось подхватить своего командира и бережно усадить обратно.