Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-17

- Глянь-ка, командир.

На плоской поверхности камня скорее выцарапана, нежели высечена та же буква "А" с двойной перекладиной. Да, тут уже клеймом лесовладельца не отмажешься. Да и в своем, уже далеком, будущем начитался и насмотрелся всякого. Главное было - научиться отделять, так сказать, "агнцов от козлищ", которых хватало. Одно заряжание воды по телевизору чего стоило. И ведь верили! И эта вера и излечивала от болячек, выправляла судьбу, а вовсе не банки и тазики от Чумака и телесеансы от Кашпировского. Так что, опустившись на колено, со спокойной душой кладу камушек под знаком, достаю флягу Бера и выливаю оставшиеся капли шустовского в подставленную крышечку, после чего ставлю ее в центре. Семен, покопавшись в кармане, достает галету, кладет сверху заныканный кусочек сахара и помещает подношение рядышком. Несколько минут сидим молча, думая каждый о своем, затем Семен встает, шепча что-то вроде " Прими, Хозяин Тайги, не гневайся". Перед тем, как сунуться в кусты задаю ему глупый, но важный вопрос:

- Семен, а крест нательный нужно снимать?

- Не, командир, тут главное не то, что на шее, а то, что в душе... Ну чё, пошли ?..

Путь Игнатов угадывал по каким-то своим приметам, я же шел следом, не понимая, как сплошные заросли можно назвать тропинкой. В какой-то момент поймал себя на том, что в голове появились непривычные мысли. Как будто кто-то из-за каждого кустика и деревца смотрел в спину настороженным взглядом, вызывая непреодолимое желание обернуться, и шептал на ухо: "Зачем пришел?.. Уходи по добру, поздорову... Ты здесь чужой... Не место тебе здесь... Пропадешь ни за зря...". Когда миновали кусты и вышли еще к одному болоту, этот голос барабаном застучал в голове синхронно с пульсом "Утопнешь в трясине... И следа не найдут... Беги, беги отсюда..". Захотелось кинуть все и действительно что есть мочи бежать прочь, не разбирая дороги... Где-то на краю сознания Денис Первый начинает опять тихо-тихо читать "Отче наш"... Ну уж нет!.. Ноги на ширине плеч, вдох-выдох, потом еще раз... На вдохе руки ладонями вверх поднимаются до плеч, на выдохе разворачиваются и опускаются, как будто с выходящим из легких воздухом что-то вталкивают в землю... Смотрю на Семена. Тот, покрытый капельками пота, беззвучно шепчет про себя то ли молитву, то ли наговор. Еще раз: вдох-выдох, вдох-выдох... И вдруг ощущаю - что изменилось... Как будто тесный обруч, сжимавший голову, распался на кусочки. Нет глухого, изводящего нервы сопротивления, наоборот, появляется сначала еле неощутимое, затем все усиливающееся желание пройти, пробежать, перелететь через это болотце и встретиться с... А с кем, собственно?.. Так, применяем старый испытанный универсальный рецепт на все случаи жизни: стиснуть зубы, сжать кулаки... Вдох-выдох, еще раз... Вот теперь - нормально. Чувствуешь себя адекватным, объективным и готовым на подвиги. Напарника моего тоже, вроде, отпустило. Теперь поменяемся местами, мне внутренний голос подсказывает куда нужно идти. Спрашиваю взглядом Семена "Готов?", он, утвердительно кивает в ответ... Тогда, вперед!.. Низинку перешли благополучно, выбрались на твердый берег и пошагали дальше. Было ощущение, что ноги сами знают, куда ступать, несут тело к заранее определенной точке маршрута.

И эта точка появилась через четверть часа быстрой ходьбы. На очередной поляне стоит отмеченный временем, но все еще исправный и годный для жилья сруб. Почерневшие от времени бревна на "фундаменте" из замшелых валунов, крыша, крытая соломой, скорее всего в прошлом году, печная труба из серого камня, закопченная вверху, маленькое окно, обрамленное резными наличниками, с хитрым прищуром глядящее на нас... За домом виден большой сарай-сенник. И только спустя какое-то время понимаю что не хватает одной очень важной и привычной архитектурной детали - забора, плетня, или, на худой случай, изгороди. Почему-то возникла ассоциация с избушкой на курьих ножках. Сейчас вот дверь со скрипом отворится, и выйдет навстречу Баба-Яга! Вопреки ожиданиям, никто не появляется. Ну, что ж, подойдем поближе, посмотрим.

М-да, и не избушка, а дом-пятистенок. Причем, поставлен, насколько понимаю, правильно. Солома на крыше прижата жердями, чтобы не унесло ветром, дверь врезана с южной стороны, с другой к срубу примыкает навес-дровенник, плотно набитый свеженаколотыми чурками, рядом стоит колода с воткнутым топором. Обойдя дом по кругу, обтираем сапоги пучками сорванной травы и поднимаемся на двухступенчатое крыльцо... А щеколда-то сброшена, и дверь приоткрыта. Семен оглядывает окрестности сзади, а я сначала стучу по косяку, затем, не дождавшись ответа, говорю в гулкую темноту: