Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик. Части 1-17

ТВОЮ МАМАН!!!... В два прыжка оказываюсь в комнате, ножны цеплять некогда, шашку в руку, обратно в коридор, и понеслись! Не знаю, сколько времени заняла дорога, но когда подбежал, веселье было в полном разгаре. Трое каких-то придурков месили ногами тело возле ворот... Суки!!! Убью!!!... Подбегаю совсем близко, первый слышит мои шаги, оборачивается и ловит с левой руки рукояткой люгера в лоб. Все, глазки - в кучку, и - на землю. Второй спустя долю секунды получает сапогом под ребра и, скрючившись, улетает в сторону. Третий, не обращая ни на что внимания, в очередной раз заносит для удара руку с неизвестно откуда взявшейся кочергой... А вот хрена тебе, урод!!! Кончик шашки чиркает по руке чуть пониже запястья, железяка выпархивает из ставших непослушными пальцев, проносится мимо меня и бренчит по булыжникам мостовой. Кровь широкой струей брызжет из раны, рот в обрамлении давно нечесаной бороды начинает раскрываться в крике... И закрывается от "саечки" пистолетом снизу под челюсть. Прямым с ноги отправляю скотину в полет. Надеюсь, что последний.

Проскакиваю в ворота и вижу красивую такую картину: на каменном "быке" стоит какое-то чудо в солдатской форме и во всю мощь своей глотки вещает собравшимся внизу слушателям:

- Товарищи! Нас всех предали! Предали офицеры и генералы во главе с самим царем! А женка царская, - так вообще германская шпиенка! Что им солдатская жизня, товарищи?! Ни в грош не ставится, нас постоянно гонят на убой, не думая о том, что мы - тоже люди! За что мы здесь воюем?! За какие-то проливы, которые ни мне, ни вам не нужны? За то, чтобы буржуи стали еще богаче, наживаясь на поставках в армию? Чтобы, пока мы здесь воюем, там, дома, наши семьи пухли с голоду, не имея возможности купить хлеба, этими же буржуями припрятанного? Вот вы давно со своими бабами спали? А щас они за горстку муки с лавочником, аль мельником на сеновале кувыркаться будут! А эти золотопогонники и на фронте жируют. С мамзельками - санитарками какаву пьют, да шоколадом заедают, в шелковом белье ходют!

Теперь, братцы, пока не поздно, надо взять все и поделить по справедливости, а офицериков и шкур-унтеров - на штык насадить!

Стоп, а мордочка эта мне знакома... Как его?.. А, Миша Бейцин собственной персоной. Агитатор, бл.., хренов!..

Гуров не ошибся. Это был именно Михаил Бейцин, который сейчас сдавал в некотором роде выпускной экзамен. Настоящим режиссером, а заодно и экзаменатором был член РСДРП с опытом проведения агитационной и подрывной работой в воинских частях с 1905 года, и, по совместительству, - агент охранного отделения младший унтер-офицер Макар Степанович Черешнин.

Предпочтя небезопасной передовой, на первый взгляд, тыловую крепость, он занимался натаскиванием молодых марксистов-агитаторов. Вполне естественно, что Миша, после неудачной словесной дуэли с Гуровым, прибежал к Макару Степановичу с нытьем в тональности: "Наших бьют". Черешнин, опасаясь, что все "разрушенное непосильным трудом" пойдет насмарку, доложил крепостному жандармскому начальнику штабс-ротмистру Мазепенко, что: "тут среди офицеров некий подпоручик Гуров, Карлу Марксу налево и направо цитирует. Не эсдеками ли засланный будет, больно уж замашки схожие?".

По удивительному совпадению фамилия сего офицера оказалась знакомой. Не далее, как несколько часов назад, лично генерал Бобырь приказал присмотреть за "пришлым смутьяном и не пущать его из крепости", а за неделю до этого ориентировка на некого партизана Гуроффа, поступила от настоящих хозяев штабс-ротмистра - офицеров разведотдела германского генштаба...

Штабс-ротмистр жандармерии Иван Степанович Мазепенко происходил из той, по счастью меньшей, части малоросской шляхты, которая попала под державную руку Российских монархов в результате завершения "коррекции" территории Речи Посполитой, впитав при этом в себя вместе с кровью все недостатки гонористых ляхов и сластолюбивых османов. Кто оказался виноватым больше: его пра..прабабка, гордая тем, что её использовал для постельных утех один из бастардов графа Потоцкого, или турецкие янычары, занимавшиеся тем же самым, но прямо на земле, "без отрыва от производства", в смысле, - грабежей и поджогов, не смог бы разобраться ни знаток генеалогии, ни сам "крестный отец" генетики Уильям Бэтсон. Но в последнем представителе данной ветви эти зловредные гены превысили критический порог. А может быть внесла свою лепту и фамилия.

Еще в училище юнкер Мазепенко, которого однокашники именовали не иначе как "Мазепой" полностью соответствовал одному из толкований этого прозвища - грубиян, неряха. Выпуск в полк ничего не исправил: страсть к карточной игре, соединенная с категорическим нежеланием отдавать долги, слишком вольное отношение к казенным суммам, должны были закономерно завершиться позорным изгнанием со службы. Но, как, ни странно, Ивана Степановича спасли события 1905 года и разгул революционного террора на просторах Российской Империи. Значительная часть офицеров, коим выпала судьба противостоять вспышкам насилия, отнеслась к этому, как к работе хирурга, который вынужден порой брать в руки скальпель, дабы спасти жизнь человека, а часть, в основном - гвардейцы, вообще отказались "играть роль полицейских". Иван Степанович же, напротив, понял, что ему достался редкий шанс сделать карьеру. Действуя почти по рецепту своих польских родичей: "Холопов - огнем и мечом", он не брезговал сам пускать в ход тяжелые кулаки, или плетку, предварительно проверив, надежно ли связаны руки, не делая различия по половой, или возрастной принадлежности бунтовщика.