Kирa Стрeльникoва - Последнее путешествие

— Зачем? — пожав плечами, Кейн одной рукой прижал мою голову к плечу. — Нет, если ты обладаешь навыками сна верхом, пожалуйста, садись обратно. Но мне как-то не улыбается наблюдать, как ты клюёшь носом, и каждую минуту ожидать, что свалишься на дорогу.

— Я не хочу спать! — из чистого упрямства возразила я, с лёгкой паникой отметив, что его действия не вызывают неприязни или внутреннего протеста. Чёрт, было на самом деле приятно прислониться к груди Кейна и прикрыть глаза… Размеренный шаг лошади убаюкивал не хуже колыбельной.

— Иногда ты бываешь чересчур утомительной, — с нотками недовольства ответил охотник, чуть прижавшись щекой к моей макушке. — Скажи, это только со мной ты так много споришь или вообще со всеми?

Я промолчала, в памяти некстати всплыли воспоминания, как бурно мы с Риналом выясняли отношения во дворце в Уркане. Он тогда тоже обозвал меня упрямой женщиной, или как-то так… Виски обожгла краткая вспышка боли, вздрогнув, я поспешно прикусила губу, возвращаясь в окружающую реальность. Несмотря ни на что, Артефакт не дремлет, чтоб ему пусто было. Подавив вздох, я прикрыла глаза и расслабилась, плавно соскользнув в сон.

…Снова вечер, костёр, и невесёлые мысли. В душе царила какая-то усталость, надоело метаться и анализировать собственные чувства и желания. Хотелось просто покориться обстоятельствам, без оглядки, правда это или притворство ради смутной цели зачем-то привязать меня к себе. Кейна пока не было, он после ужина скрылся за деревьями, обронив, что скоро вернётся. Чёрт, за последние дни я видела от него больше заботы и… нежности, что ли, если можно так назвать те маленькие знаки внимания, которые мне доставались. И по-прежнему оставалось загадкой, кто же настоящий Кейн, тот, которого я наблюдала в Келарии, или здесь, в Нимелии. Послышался шорох, я встрепенулась, пытаясь изобразить на лице что-то лучше мрачной задумчивости.

— Закрой глаза, — охотник вышел на поляну, держа одну руку за спиной.

Сердце ёкнуло, я прищурилась. Он усмехнулся уголком губ, в голубых глазах мелькнул огонёк, последний раз виденный аж в Сэйлинке. Мелькнул, и пропал.

— Я обещал, что не дотронусь до тебя с намерением уложить в постель, пока сама не захочешь, — спокойно отозвался Кейн, подойдя поближе. — Хотя лично мне этого очень хочется. Закрой глаза, Ники, — повторил он просьбу. — И открой рот.

Последнее предложение на какие-то мгновения вогнало меня в ступор, но насмешливый взгляд этого непостижимого мужчины отбил всю охоту переспрашивать. Постаравшись унять неожиданное волнение, я сделала усилие и выполнила то, что он хотел. Надеюсь, не пожалею. Языка коснулось что-то круглое, шершавое, и… Мои глаза распахнулись от удивления, едва я почувствовала вкус и аромат настоящей лесной малины. Кейн сидел рядом на корточках, и держал передо мной в ладони целую горсть.

— Где ты их нашёл? — поспешно прожевав божественно вкусную ягоду, я потянулась за следующей, но он отвёл руку, покачав головой.

— Здесь её много, — сев на траву, Кейн взял малину и протянул мне. — Хочешь, ещё соберу.

Поколебавшись, я всё же съела ягоду из его пальцев. Фиг с ним, какая разница, собственно, с чьих рук есть. Малина от этого невкусной не станет. Губы Кейна снова дрогнули в улыбке, на сей раз довольной.

— Почему-то я знал, что тебе понравится. И ты наконец перестанешь хмуриться.

Я отвела взгляд, чувствуя неловкость. Так и подмывало сказать что-нибудь резкое, но скорее от тревоги и непонимания, чем от неприязненного отношения.

— Ты ведёшь себя странно, — наконец выдавила я из себя. — И пугаешь меня, Кейн.

— О, — его палец осторожно стёр малиновый сок с моего подбородка, и сердце сначала ухнуло куда-то в желудок, потом вернулось обратно и забилось с удвоенной силой. Вот неугомонный кусок мяса… — А ты думала, я умею быть только самоуверенным типом, берущим от жизни всё, не спрашивая ни у кого разрешения?

Задумчивый тон и неожиданная нежность простого жеста разбудили желания, о которых я старалась забыть все эти дни. Видимо, бесполезно.

— Ты отличный игрок, прекрасно подстраивающийся под обстоятельства, — честно, насколько это было возможно, ответила я. — И мне по-прежнему не совсем ясны мотивы твоего нынешнего поведения.

— А я не играю, Ники, — негромким, низким голосом произнёс он, чуть наклонившись вперёд и по-прежнему не выпуская мой подбородок из пальцев. Взгляд потемневших голубых глаз медленно скользил по лицу, словно лаская, и мне вдруг стало жарко. — Какие уж тут игры, когда я, чёрт возьми, не могу выбросить тебя из головы.