Ирина Лем - Ошибка Синей Бороды

Впрочем, кто решится осуждать львов за то, что им хочется кушать?

А кто решится осудить здешних хищников за то же самое?

Риторический вопрос, над которым не стоит долго размышлять. Одно ясно: Жаннет не хотела бы оказаться их жертвой в добровольном порядке. Она не глупая антилопа, которая, даже убегая от погони, инстинктивно понимает: в принципе, существует именно для того, чтобы рано или поздно окончить бытие в желудках вышестоящих по пищевой цепочке.

Жаннет понимала: наступает критический момент. Хватит бездействовать, пора принимать меры для спасения. Положение небезвыходное, как в предыдущих случаях. Наоборот. Выбор настолько велик, что хоть вешайся - подобно Абдулле - от невозможности на чем-то остановиться. Попытаться сбежать? Заколоть Холмса лежащим неподалеку скальпелем, чтобы умертвить на время? Бросить в лицо горящим огарком, чтобы вывести из мобильности? Ливануть протухшей водой – попортить внешность, привести в замешательство?

Не сделала ничего. Жаннет будто парализовало страхом. Ожиданием чего-то, что могло напугать сильнее слепых глаз здешнего мясника-хирурга. Представился Прелати, который спит и видит, когда встретит Жаннет в коридоре одну и без охраны. Желание прикончить очаровашку Холмса останавило нежелание оказаться наедине с еще менее предсказуемым персонажем.

Ох, надоело убегать загнанной антилопой от очередного хищника. Устала Жаннет. Слабо понадеялась: может, если будет лежать неподвижно, ничего убийственного не случится?

Как долго лежать? – спросила себя. Ответила – до прихода супруга.

К сожалению, он не подает признаков нахождения поблизости и знаков, что в скором времени явится спасать жену. Значит, устала – не устала, Жаннет должна позаботиться о себе сама: побывать в гостях у каждого из местных жителей и ухитриться остаться в живых.

Кто там на очереди, с кем она сегодня пока не встретилась? Остался один Капоне - гангстер, мафиозо и террорист. Пожалуй, самый беспощадный и непредсказуемый психопат из известных в двадцатом веке. Конечно, может привалить счастье, и Жаннет удастся избежать тесного с ним контакта: если избавится от Холмса и попадет в руки супруга. Однако, судя по развитию событий, не стоит самообманываться.

- Ну, зачем так мрачно, моя дорогая... – начал Холмс.

- Вы меня убьете? – Жаннет взяла быка за рога и спросила без обиняков.

К чему вилять вокруг да около? Прямой вопрос требует прямого ответа. Она должна знать, к чему готовиться. Пусть горькая, но правда.

Жаннет неосторожно забыла, что правда здесь – редкая гостья. Тем более не в лаборатории Генри Говарда. Прямой вопрос его расстроил. Кончики бровей у переносицы обиженно поползли вверх, белковые глаза на мгновение померкли.

- Вы меня огорчили подозрениями, мадам. Разве я решусь?

Жаннет не ответила, потому что не ответил он. Холмс снова наклонился, будто демонстрировал обновленные глазницы. Они белели неживым. Цветом, блеском и холодом походили на кафельную плитку.

- Посмотрите в мои честные глаза, разве там не видно беззаветной вам преданности? - вопросил мужчина.

Девушка посмотрела и не увидела ничего, кроме безбрежной пустоты. Он наклонился ниже, к самому уху. Зашептал доверительным голосом:

- Дорогая моя. Баронесса. Миледи. Со мной вам нечего бояться. Наоборот, только на меня можете рассчитывать среди этого сборища нечистей. Я общал вашему супругу, что с его молодой женой ничего ужасного не случится. Ни волос с головы не упадет, ни капля крови не прольется. И сдержу.

В речи Холмса не имелось ни единого правдивого слова. О чем Жаннет отдаленно догадалась, но выводить его на чистую воду посчитала непродуктивным распылением сил. Решила настаивать на своем, продолжать упорством добиваться цели.

- Если не имеете задних мыслей, немедленно отведите меня к барону.

- Пойдемте, - вдруг просто сказал мужчина и кивнул, проявляя добрую волю. Согласился так быстро, что Жаннет не поверила. Сначала своим ушам, потом – глазам, потом подумала – очередной подвох.

В который раз.

Начала злиться. С этими потусторонними совершенно не знаешь, как себя вести. Верить им нельзя, полагаться на обещания – тоже. Если в один момент спасут жизнь, в другой – беззастенчиво на нее покусятся. Ни стыда, ни совести, ни понятия о морали. Не говоря об элементарной порядочности.

В каком извращенном, двуличном обществе их воспитывали? А еще каждый утверждает, что глубоко верующий человек. Вероломные! Разве истинный католик позволит себе подобные пакости в отношении ближнего? Ну, если забыть про времена крестовых походов во имя избавления Иерусалима от неверных... Потом – про период массового избиения ведьм и еретиков...