Ирина Лем - Ошибка Синей Бороды

В доказательство приведем тех самых людей-дикарей с острова Невезения, о которых сложили песню со словами «на лицо ужасные, добрые внутри». Которых пожизненно сопровождали два несчастья: не рос кокос, не ловился крокодил.

Проведем мини-опрос на тему: легко ли догадаться о причинах невезучести вышеуказанных туземцев?

Ответ: легко!

Вопрос: сколько причин?

Ответ: две.

Вопрос: какие?

Ответ. Причина первая: внешняя непривлекательность населения острова. Почему не ловился крокодил? Потому что видел с глубины устрашающую татуировку на горбатом носу рыбака. Мгновенно пугался и уходил подальше - спрятаться в заводь.

Почему не рос кокос? Потому что не видел смысла. Боялся быть затоптанным, едва вылупившись из семенного зародыша. Затоптанным не стадами безмозглых бизонов, а самими островными крестьянами. В частности - их подагрическими ступнями, обезображенными босым хождением по песку.

Причина вторая: опять же пренебрежение ежедневными зарубками. Здесь имеем дополнительное доказательство незаменимости календаря в условиях отсутствия природных подсказок. Судьба людей-дикарей подтверждает ранее изложенную теорию о необходимости вести отсчет дням недели. Особенно на островах, не заселенных первооткрывателями и кораблекрушенцами. Знали бы аборигены про несчастливость понедельника, не стали бы в нем рождаться... Отсюда все проблемы.

Есть и другие причины, помельче. Назовем без подробного освещения. Про крокодилов: возможно, в реках и морях вокруг острова они вообще не водились. Рек не было? Пересыхали на время? А кокос? Из-за отсутствия рек, удобрений и ухода с примененем комбайнов и кокосо-косилок вымер еще до прихода поселенцев. Так зачем они надеялись на урожай с привередливых кокосовых пальм? Сажали бы лучше неприхотливую кукурузу!

К сожалению для бабки Мартинэ - она происходила из того же рода хронических неудачников. В истории затерялась дата ее рождения и день недели. Но не затерялась ее судьба. Наша старая, страшная дама – отличный пример закона, которому пока не придумали громкого-говорящего названия. Смысл его такой: если надумал родиться, надо знать в какой день – кроме понедельника и пятницы тринадцого. Не уверен – не рождайся.

Судя по всему мадам Мартинэ, еще находясь в утробе матушки, отвлеклась на что-то более важное - придумывала имя для своей первой куклы-бэби, что ли? - и позабыла про правило. Предъявила себя белому свету в самый неподходящий момент – в ночь на праздник Святого Жана, следующий за днем летнего солнцестояния.

Когда – по верованиям древних французов - нечистая сила вылезает из укрытий, начинает дьявольские пляски и наведение порчи на порядочных людей. Те защищаются, чем могут - разжигают костры, устраивают игры, упиваются вином до потери самосознания.

Вечер перед днем Святого Жака был ответственнейшим для молодежи Франции исторического периода, предшествующего возведению Эйфелевой башни. Происходил смотр женихов. Девушки выбирали себе супруга, придирчиво оценивая его детородные и хозяйственные способности. Оценка производилась по единственному критерию: как высоко парень прыгнет над костром.

Те нерасторопные и неповоротливые молодые люди, которые задевали пламя ногами, отбраковывались сразу. Те, которые взлетали высоко, заносились в номинацию «завидные женихи». Девушки, не получившие предложение от «завидного», оставались старыми девами до конца жизни, не желая снижать планку требований. Чем не козни рогатого дьявола - врага человеческого, против которого боролся Святой Жан?

Родившись в такой вот неурочный час, бабка Мартинэ осознала ошибку. Только поздно. Извинительные причины, вроде «если бы не захотелось глотнуть свежего воздуха, подождала бы еще денек», не сыграли в оправдание. Природа не знает сослагательного наклонения, все эти неопределенности «если бы да кабы» для нее – пустой звук. Нарушила закон – получай наказание.

И получила. В виде другого закона – бутерброда. Который известен любому современному младенцу: бутерброд всегда падает маслом вниз.

Вопрос: а если бутерброд с колбасой?

Ответ: давайте не отвлекаться!

Наказание не замедлило осуществиться. Вдобавок ко всему бабкин бутерброд оказался с прогорклым маслом и заплесневевшим хлебом. Во времена ее первой молодости он упал прямо на лицо девицы Мартинэ, с рождения приговоренной к несчастьям.

В скобках заметим одну второстепенную мелочь. Ради стройности повествования будем придерживаться именно этой – наиболее вероятной - версии ее страхолюдности. Не принимая во внимание отца, который от беспробудного пьянства походил на предка гомо сапиенс. Про мать тоже можно было бы сказать, но не хочется заниматься оскорблениями.