Ли В.Б. - Я меняю мир

Все же я доказал оппоненту ошибку в его расчетах и логической цепи. Он принял мои доводы и предложил заняться именно этой темой. Несколько возникших в ходе обсуждения идей давали хорошую перспективу в возможной реализации задачи тысячелетия. Я согласился и мы договорились вместе поработать над чрезвычайно важным проектом. Колычев пообещал внести его в тематический план своего института, а меня привлечь соисполнителем с заключением необходимого контракта. Не откладывая в долгий ящик, принялся за увлекшую меня задачу. Сразу решил привлечь наработанный мной путь компьютерного моделирования, на этот раз математической проблемы. Сформировал основные и промежуточные цели расчетов, необходимые компоненты исследований, разбил по этапам. Продумал программное обеспечение задачи, отдельные документы по каждой из ее направлений.

После, когда мой компаньон оформил меня в штате привлеченных сотрудников, обсудил с ним свои наработки. Колычева заинтересовал мой подход к решению проблемы, для него он стал совершенно неожиданным. Компьютерные технологии среди "чистых" математиков в это время малоизведанная область, используются больше для технических задач по обработке информации, но не в проработке теоретических изысканий. Мы определились с разделением наших функций, основная часть исследовательских работ выпала мне, за Колычевым осталось анализ и предложение принципиальных основ и методов математического аппарата. Впоследствии сложилось так, что практически я сам справился со всем объемом работ. Компаньон сослужил мне консультантом и экспертом, правда, довольно толковым, сделал мне немало важных замечаний.

Решению задачи способствовало новые возможности, открывшиеся постоянными занятиями со своим даром. Они намного увеличили мой интеллектуальный потенциал, по-видимому, за счет активизации не востребованной ранее коры головного мозга. Можно сказать, я заметно "поумнел". Раньше не отличался какой-либо гениальностью, способности были выше средних, но не настолько. А с недавних пор заметил, что любое задание стал выполнять гораздо легче и без серьезных ошибок. Мне теперь достаточно получить исходную информацию, она сразу воспринимается цельной картиной, вижу разные пути к конечному результату, четко представляю нюансы каждого, достоинства и недочеты, на несколько шагов вперед прогнозирую их последствия. Проекты, с которыми я бился на работе месяцами, идя почти на ощупь, теперь не представляли сложность, с чистого листа, на основе изучения исходных условий составлял технические задания, программные продукты, а потом реализовывал почти безошибочно, с небольшой корректировкой, вносимой тут же. У меня теперь оставалось гораздо больше времени на другие занятия - с творчеством, наукой, семейными и прочими делами.

Но даже с такими способностями мне понадобились десятки, даже сотни расчетных цепей, перебрал частные гипотезы Хельге фон Коха, Харди, Титчмарша и Вороса, провел выборку огромного количества нетривиальных нулей в полосе "критической линии", только через полгода безуспешных исследований наконец-то появились обнадеживающие результаты, в июне, в самую пору сессии, смог сказать "Эврика!". Свой труд с пояснительной запиской на почти десятке печатных листах сдал Колычеву, он две недели перепроверял мои расчеты, пока не вынес свой вердикт - задача решена! Еще месяц наше доказательство гипотезы разбирали в экспертном совете института, пока не согласились с его истинностью.

После институт отправил заявку на регистрацию открытия в Международную академию, через полгода оттуда пришло официальное подтверждение о признании открытия тысячелетия с выдачей авторам, то есть мне и Колычеву, премии в миллион евро. Дождь наград посыпался на нас, как от отечественных ведомств, так и зарубежных математических институтов и обществ. Нас признали почетными академиками в десятке стран, в родном отечестве выдали Государственную премию, Колычеву присвоили ученую степень доктора наук. Я же остался обычным студентом, без диплома о высшем образовании мне не могли дать даже кандидата наук. Все награды и премии я теперь честно оставил у себя, это мой труд, пусть и с помощью святого дара.

После первого открытия, "соучастником" которого я стал, коренным образом поменялось отношение ко мне преподавателей и однокурсников. Среди тех и других поляризовались симпатизирующие и завистники, причем последних оказалось больше, особенно после второго моего открытия. Кто-то открыто высказывал свои чувства ко мне, но чаще скрытничали. Улыбались мне в глаза, а за спиной наушничали, исподтишка устраивали пакости. К сожалению, к ним присоединился Шамов, мой научный руководитель, обиженный тем, что я обошел его, не привлек к новому проекту. По-видимому, захотелось на халяву получить долю славы и немалых дивидендов, как произошло с теоремой Ферма. Да и среди других ученых мужей факультета таких оказалось немало, прямо или обиняком укоряли в непатриотизме к родному университету.