Ли В.Б. - Я меняю мир

На подходе к Наташиной улице из-за угла навстречу вышла группа ребят, человек семь или восемь, и обступила меня. Среди них заметил Яшку и Димку, а первым, прямо напротив, встал парень постарше, широкоплечий, среднего роста, с заметным шрамом на щеке. Ванька Резанный - вспомнил я о нем из прошлого разговора со шпаной. Он и начал разбор со мной, держа правую руку в кармане, она невольно притянула мое внимание:

- Что, Серый, отбиться от нас решил? И никто тебе не указ, никому не должен?

Заставляю себя не выдать страх, вполне понятный в такой непростой ситуации, по возможности твердым, без какого-либо сомнения, голосом отвечаю:

- Да, Иван, с вашими делами я завязал.

- Так с нами не обойдешься, Серый. Ты теперь с нами в одной связке, выйдешь только с кровью.

- Если нужна кровь, то пусть будет, посмотрим, только чья, - собрав всю выдержку, спокойно отвечаю уголовнику, сомнения в этом у меня нет.

В том момент, когда бандит выхватывает руку из кармана с раскрытым ножом, опережаю его, бью кулаком в кадык и тут же добавляю в висок. Оба удара опасные, если не рассчитать силу, то могут привести к смерти. Но я пошел на риск, если не выбить главаря сейчас, то вся свора тут же набросится и растерзает меня. Не дожидаясь, пока бандит упадет, вырываюсь из круга и встаю спиной к забору. Убегать я не стал, мне надо сейчас разобраться со всей шпаной, не откладывать на будущее эту проблему. Резанный упал на землю, захрипел и затих, как когда-то бывший собутыльник отца Петр, но за его жизнь уже ручаться не могу. Пока один из банды склонился к вожаку, другие повернулись ко мне, под крик Яшки: Бей его, - набросились на меня.

Драка шла насмерть, они били чем угодно - цепями, кастетом, палками. Я успел вырвать из рук первого из напавших штакетину, вертел ею, отбивая сыпавшиеся удары, сам наносил ответные. Мне перепало немало, но я не чувствовал боли и усталости, какая-то звериная жажда боя захватила меня. В самый трудный момент, когда двое одновременно подступили ко мне, один с ножом, другой с цепью, из моего горла самопроизвольно вырвался дикий крик, и я пошел прямо на них в исступлении, схватив и ломая руку с ножом. Шпана встала и отступила, а потом, схватив лежащего главаря, побежала от меня. Я остановился, не стал преследовать банду, главную свою задачу выполнил, победа осталась за мной. Думаю, теперь они даже если не отстанут, то прежде задумаются, стоит ли связываться со мной.

Только теперь, когда бой остался позади, почувствовал страшную усталость и боль, ныло все тело от побоев, но режущей, от ножа, нет, обошлось. Заправил выбившуюся рубашку, отряхнул одежду и отправился к Наташе. Когда она открыла мне дверь, ужас охватил девушку, она вся побледнела. Успокаиваю подругу:

- Наташа, со мной в порядке! Побил я шпану, убежали!

Девушка прижалась к моей груди, заплакала, причитая сквозь слезы:

- Изверги, они хотели убить тебя! Смотри, вся одежда изорванная, живого места на тебе нет!

Обнимаю, глажу ее плечи успокаивающе:

- Нормально, все заживет. Пойдем к тебе, надо умыться, да и одежду почистить.

Моя просьба привела Наташу в чувство, она за руку завела на кухню, сама раздела меня до трусов. Принесла тазик с водой и стала протирать все тело, жалостливо спрашивая, когда я невольно морщился при касании побитого места: Больно,Сережа?

Постирала мою одежду, потом покормила ужином, хотя я отказывался, не давно из-за стола. Но, странно, съел все приготовленное подругой, сказался перенесенный стресс, да и сил отдал немало. А потом лежали в постели, Наташа сама ласкала меня, целуя все мое тело. Довела меня до семяизвержения, водя губами по возбужденному органу, а потом оседлала его, воспрянувшего от новых ласк. Мы не спали почти всю ночь, неустанно услаждали друг друга, только перед рассветом прикорнули на пару часов. Утром Наташа погладила и заштопала мою одежду, накормила завтраком и проводила до ворот, мы условились о следующей свидании.

Дома меня ожидала "горячая" встреча, мама долго не могла отойти от того потрясения, что вызвал мой изрядно побитый вид. Хотя Наташа и обработала ссадины и царапины какой-то заживляющей мазью, а синяки сводила соляным компрессом, но все равно, мои боевые раны видны любому, а материнскому глазу и подавно. Она в первую минуту остолбенела, как увидела меня, заходящего на кухню. Не давая ей напугаться больше, сразу успокаиваю:

- Мама, со мной все в порядке, я жив и здоров.

После продолжил:

- У меня была разборка со шпаной, я их побил, больше не полезут!