Андрей Васильченко - «Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций]

Гамбургский «свинг-югенд» состоял поначалу из молодежи, родившейся в период между 1920 и 1925 годами. К 1936 году они оказались в ситуации, когда свои тотальные претензии по контролю над молодежной жизнью Германии стал проявлять гитлерюгенд. 1 декабря 1936 года Имперский руководитель молодежи Бальдур фон Ширах в своем распоряжении заявил о решимости влить всю немецкую молодежь в состав национал-социалистической организации. По мнению Михаэля Катера, именно эту дату можно рассматривать в качестве дня рождения «свинг-югенда». Повторимся, «свинг-югенд» был явлением, распространенным во многих немецких городах, но ярче всего оно проявилось именно в Гамбурге. Во многом этому способствовала озлобленность богатых родителей на политику Гитлера. Но не стоило полагать, что Гамбург был городом богатеев. Это был пролетарский город. Но пролетарская молодежь аналогичным образом не желала быть унифицированной в составе гитлерюгенда, хотя на это у нее были несколько иные причины, нежели у «золотой молодежи». События, которые происходили зимой 1936/37 года в молодежной среде Гамбурга, можно считать первым осознанным актом сопротивления национал-социалистическим властям. Именно так можно трактовать негласный призыв игнорировать призыв Бальдура фон Шираха вступать в ряды гитлерюгенда. Началась та самая цепь событий, повернуть вспять которые уже не представлялось возможным. В среде «золотой молодежи» даже появился своего рода лозунг: «Паруса важнее службы в гитлерюгенде» (подразумевалось увлечение яхтами). Гедонизм ранних гамбургских «стиляг», зацикленность на моде, сексуальная свобода, которая более напоминала сексуальную распущенность, увлеченность джазом и свинговыми танцами были провокационными действиями, которые вольно или невольно были направлены против уравниловки в организации фон Шираха. Это сопротивление начало приобретать политический окрас, когда в марте 1939 года Имперское молодежное руководство официально провозгласило обязательную «службу» в гитлерюгенде. В Гамбурге данный приказ был многими проигнорирован. В этой опасной ситуации их поведение становилось весьма двусмысленным. Положение ухудшилось после того, как в июне 1939 года в Гамбурге были официально запрещены свинговые танцы.

Состав гамбургского «свинг-югенда». который отражал широту интересов торговых семей, стал для портового города отдельной проблемой. Принимая во внимание факт наличия среди гамбургских стиляг большого количества иностранцев и полуевреев, неудивительно, что нацисты стали трактовать это культурное явление и молодежную субкультуру исключительно с расовой точки зрения. Молодой Ганс Энгель, сын представителя Имперской железной дороги в Северной Америке, вернулся в Гамбург из Нью-Йорка в 1935 году. Его биографию «портило» то, что он не только посещал «еврейское учебное заведение» Маринау, но имел несколько кузин и кузенов еврейского происхождения. Поскольку этот молодой человек знал американский жаргон лучше, чем немецкий язык, и мог похвастаться богатейшими познаниями в области американского джаза, он стал одним из «идолов» для гамбургских стиляг. В новой школе он нередко издевался над преподавателем, который был убежденным национал-социалистом, за что его чуть было не исключили из учебного заведения.

Аксель Шпрингер в 1938 году продолжил издательское дело своего отца. Именно в это время он помог укрыться Гансу Майеру, политическому редактору некогда издаваемой его отцом либеральной газеты. Журналист сбежал из концентрационного лагеря, и его разыскивало гестапо. Самого Майера в итоге поймали и казнили, а Аксель Шпрингер оказался в гестапо, где подвергся «интенсивным допросам». Андреас Панагопоулос и Каки были подозрительными для национал-социалистов хотя бы в силу своего ненемецкого происхождения. После того как Андреас Панагопоулос совершил (еще до войны) поездку в Англию, он попал под пристальное наблюдение гестапо.

Морис Томас был бельгийским гражданином, который открыто демонстрировал свое презрение к национал-социалистическим ритуалам и церемониям. Кроме этого он открыто водил дружбу с Гансом-Иоахимом Шеелем (Томми). Томми отличился тем, что на все школьные праздники, которые проводились по линии гитлерюгенда, выходил не в униформе, а в белой рубашке и в коротких брюках, то есть наряде, весьма напоминавшем одежду английских школьников.

Кроме этого «на четверть евреи» сестры Мадлунг и их младший брат, согласно Нюрнбергским расовым законам, в своих правах были ограничены до уровня иностранцев. Они могли быть «интегрированы» в общественную жизнь Третьего рейха только через некие наглядные действия, подтверждающие их лояльность гитлеровскому режиму. Как мы знаем, они не только не делали этого, но сознательно отказывались от подобных «жестов». После того как в ноябре 1938 года по Германии прокатилась так называемая «хрустальная ночь» (серия мощнейших еврейских погромов), быть евреем в рейхе стало опасно и без увлечения свингом.