Б. Акимов - Надоело говорить и спорить

Следующая картина, о которой два слова можно сказать: «Весна приходит с Севера» (1975). Это полнометражный фильм, снятый киностудией «Экран» на руднике «Центральный» на плато Расвумчорр в городе Кировске, в Хибинах, где я бывал прежде – от момента съемок двадцать с чем-то лет назад. И я хотел сравнить, что произошло тогда, что происходит сейчас. В итоге картина не совсем сложилась так, как хотелось бы. Думаю, что это моя вина, потому что группа работала очень хорошо и оператор там был у меня приличный, Валера Меньшов, который всячески старался. Но по моей вине или по вине режиссера Миши Рыбакова (это была последняя наша с ним картина) Мишка не очень уж ярился на этом кино. Там, на плато Расвумчорр, люди замечательные, то есть – все та же тематика.

Кстати говоря, на съемках картины «Весна приходит с Севера» был один довольно забавный эпизод, который мы вспоминали недавно с одним юбиляром. Там, в Кировске, вместе со мной жил Юрий Васильевич Пискулов – мой товарищ по альпинистской команде, в то время уже занимавший пост зам. начальника управления по торговле с западными странами во Внешторге. Юрий Васильевич – мастер спорта по альпинизму, мы с ним дружим, и, кстати, заезжали сегодня к нему. С Юрием Васильевичем мы пошли однажды покататься на лыжах в районе плато Расвумчорр, но не с той стороны, где катаются обычно лыжники, а с другой. Мы заехали наверх, и директор рудника Витя Колесников, увидев меня в лыжном, сказал: «Что вы, ребята?» Мы говорим: «Да вот мы хотим пройти по плато полтора километра (а шириной плато метров 700), потом – небольшой спуск, подъем на гребень метров 80 и уже спуск в долину, где город, где подъемники». Он говорит: «Сегодня погода такая…» Я говорю: «Да ладно, ну что нам погода. Альпинисты, в общем-то». Он говорит: «Я вам дам провожатого». Мы говорим: «Да не надо нам никакого провожатого. Зачем? Что нам, не видно, куда идти?» Но он прислал одного местного горнолыжника, оказавшегося бульдозеристом, который сказал: «Ребята, что я с вами пойду? В общем, дойдете до вешки, там стоит триангуляционный знак, и вы мимо триангуляционного знака…»

Нас в определенном месте сгрузила машина, и мы с Юрием Васильевичем перелезли через большие заструги и пошли по этому плато. Юрий Васильевич мне рассказывал, в основном о больших премудростях в торговле с западными странами. И в такой беседе, очень легкой и интересной для меня, мы и чапаем. Но дело в том, что это лыжи горные, пятки не отрываются, и поэтому здесь просто идешь переступанием. Так мы переступали с ним где-то около часа, а время было примерно два часа дня.

Солнце скрылось за облаками, видимость сначала, ну может быть, двести метров она и была, но потом она стала постепенно сокращаться метров до пятидесяти. И если солнце у нас все время было как-то с левой руки впереди, то вроде оно и пропало. Ветер крутит, то справа, то слева, и в итоге мы с ним уже через полтора часа беспрерывной ходьбы стали проявлять некоторое беспокойство.

Еще светло, но дело все в том, что к вечеру мы должны были встретиться с хозяином местных гор, депутатом Верховного Совета, директором комбината «Апатит» Головановым. Все мы должны быть в гостинице, а в восемь уже приходит машина от Голованова за нами, и мы понимали, что нас очень скоро хватятся. А если хватятся, то повезут спасаловку (примерно пятьсот человек с факелами), и два-три человека обязательно ухнут в сбросы в Яскорское ущелье, вопросов нет. Там шестисотметровые сбросы. Перспективу эту мы прекрасно понимали! Из-за двух дураков, которые пошли!

Через некоторое время, в районе двух часов, мы вышли на свои следы. И все это на плато, я повторяю, полтора километра длиной и семьсот метров шириной. Мы вышли на них и поняли, что мы крутим и ходим кругом. Будь это равнина или какой-то другой рельеф, можно было просто пропереть вперед и куда-нибудь выйти. Но дело в том, что мы находились фактически на вершине горы. Вершины в Хибинах в основном плоские, столообразные. Поэтому мы несколько раз выходили на какие-то спуски, но видимость была десять метров. Мы понимали, что склон уходит вниз. Я пытался по нему ехать, но не вниз, а боковым соскальзыванием, теряя по сантиметрам, потому что я понимал, что могу выехать на карниз. Мы не знали, в каком месте этого плато мы находимся, потому что справа были карнизы на Яскорский сброс. Дважды мы начинали подниматься на какие-то подъемы и оба раза останавливались. Вот это было интересно. Оба раза мы останавливались, и было как-то не по себе. (Через два дня, приехав на это место в ясную, замечательную погоду, мы просто увидели, что оба раза мы выходили на карнизы и стояли на них.)