Людмила Лопато - Царица парижских кабаре

В «Русском павильоне» кутили аристократы, носители древнейших европейских и азиатских фамилий – Бурбоны, Полиньяки, принцессы Монако и Саудовской Аравии, бывшая шахиня Ирана.

Моя жизнь удивляет меня саму – так много стран, театральных залов, гостиных, ночных ресторанов и кабаре пересекла линия моей судьбы! Так много было встреч! Так много незабываемых, гордых и блистательных человеческих лиц! Так много радости… Впрочем, и печали.

Прежнюю Россию я знала только понаслышке. Новая, советская Россия не стояла у меня за спиной – в отличие от тех, кто в ней родился, – вечным укором. Иногда я говорю с улыбкой, что кажусь сама себе, где бы ни жила и что бы ни делала, декоративным элементом «стиля рюсс», этаким огненным завитком на шелковой шали.

Но я никогда не прилагала усилий, чтобы стилизовать этот «стиль рюсс»! Возможно, он просто был моей сутью и судьбой. Хотя жизнь моя прошла вдали от России.

В советской России я бы, верно, прожила эти десятилетия в совершенно ином стиле. Однако у каждого из нас своя линия судьбы.

Теперь, когда родина моей матери и моего отца вновь действительно стала частью общего мира, я хочу рассказать еще одному поколению соотечественников, русским третьего тысячелетия, о моей судьбе со всеми ее географическими зигзагами, победами, печалями, романами. О том «русском рассеянии», которое в прошлом веке было неотъемлемой частью мира, – точно тень России, отброшенная на прочие пять шестых части света.

Уверяю вас, эта тень «страны, которой нет» была заметна миру!

Поведу свой рассказ по порядку, с самого начала…

По Маньчжурской равнине течет река Сунгари, приток Амура.

Маленький город на курьих ножках, неодетый, необутый. Холод, пыль, беднота… И военно-полевой лазарет княгини Кропоткиной: неустроенный Харбин – место его дислокации. Привозят новых и новых раненых. Идет Русско-японская война.

В Харбине живет и моя мама, Зинаида Михайловна Шпаковская. Мама родилась в Пскове, в генеральской семье, в 1877 году. Их было шесть человек детей: Елизавета, Юлия, Ольга, Мария, Зинаида и брат Аркадий.

Они рано и неожиданно лишились отца.

Молодой генерал, играя в саду с детьми, упал с качелей. Ударился о землю виском. Смерть его, на глазах у маленьких дочерей, была мгновенной.

Семья моей мамы и прежде была дружной. Но горе и раннее сиротство очень их сплотили. Пять сестер и брат сохранили эту детскую близость на всю жизнь.

Судьбы им – как всем русским этого поколения – выпали разные. Одна сестра моей матери была врачом, другая – писательницей. А третью, монахиню, большевики во время революции бросили в кипяток…

В годы Русско-японской войны моя мама окончила Высшие медицинские курсы, чтобы стать сестрой милосердия в лазарете княгини Кропоткиной. В тот день, когда их эшелон уходил на Дальний Восток, мой будущий отец тоже пришел на вокзал – проститься с друзьями, отбывающими в действующую армию.

Он увидел маму. И влюбился.

Через несколько месяцев отец решил пожертвовать для солдат вагон муки и табака. Не выдержал – и сам поехал с этим грузом в Харбин.

Там уже насчитывались тысячи русских переселенцев всех сословий. Датой основания города принято считать 1898 год. В 1895-м было подписано русско-китайское соглашение о строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), пересекшей всю Маньчжурию с запада на восток, с новой линией, ведущей на юг, до Порт-Артура. Вскоре люди потянулись со всех концов империи – строить русский город на китайской земле.

Там, еще до окончания войны, мои родители поженились. Они остались в Маньчжурии после заключения Портсмутского мира, стали пионерами нового города, в котором создавали и свое дело, и свою семью.

Когда я вспоминаю маму и отца, всегда приходит в голову определение «люди стиля модерн». Не только потому, что в этом стиле, в духе 1900-х, был обставлен родительский дом в Харбине, элегантный и многолюдный дом моего детства, с огромной залой для приемов, концертами, музыкальными вечерами. И не только потому, что в этом доме встречались коммерсанты, актеры и музыканты, немцы и англичане, приезжавшие в Маньчжурию, служащие КВЖД (на моей памяти, в конце 1920-х, многие из них были уже «советскими»). Слуги-китайцы и восточные вещицы делали наш дом в Харбине весьма экзотическим. Рождественским праздникам – а у нас бывали замечательные елки! – это придавало сказочный колорит.