Владимир Гладышев - ТерпИлиада. Жизнь и творчество Генриха Терпиловского

Как вспоминал Генрих Романович, ему поручили быть секретарем комиссии, что он воспринял для себя как большую честь. Ведь в комиссию вошли такие творцы, как И. Дунаевский и Д. Шостакович – от Союза композиторов, Б. Фрейдков – от Дома искусств, Н. Малков – от влиятельной «Красной газеты». Позднее, в Перми, со страниц музыкального клуба «Нота» в газете «Молодая гвардия» Г. Р. Терпиловский поделился воспоминаниями с читателями:

«Помню, с какой непримиримостью наиболее активный член комиссии Дунаевский ополчался против халтурщиков всех мастей, как последовательно он ратовал за лучшую музыку, создаваемую серьезными средствами, и даже поговаривал об учреждении «творческой милиции» для борьбы с отравителями музыкального вкуса».

В сущности, джаз-комиссия стала прообразом возникших позднее творческих объединений и центров. Появился такой центр и в Перми, куда пригласили Генриха Романовича. Фактически возглавив борьбу с дурновкусьем, выявлением низкопробных поделок, Терпиловский предлагал спорить о вкусах, а если быть точным, воспитывать его.

«Дурновкусье – оно живуче, – считал композитор. – Его оруженосцы из числа рядовых слушателей никогда в этом изъяне не признаются. В крайнем случае если они и наберутся самокритичности, то обязательно сошлются на отсутствие слуха. Или отгородятся пословицей «О вкусах не спорят». И то и другое в корне не верно!»

Терпиловский напоминал: люди, совершенно лишенные музыкального слуха, встречаются не чаще, чем гениально одаренные. Убеждение в этом он вынес еще из времен своей бурной молодости. Тогда по настоянию Шостаковича был проведен смотр-конкурс, выявивший лучшие коллективы и позволивший отделить зерна от плевел. И выяснилось, что джаз Скоморовского, к примеру, рекламировавший себя в качестве наилучшего, к таковым совсем не относится, а на первые места вышли совсем другие музыканты.

Позднее, когда у Терпиловского «появилось время» (в ссылке), он вспомнит это время в стихах:

Нет, кто ждет от нас восторженного, в розовых тонах рассказа о любви композитора-арестанта и его верной подруги-певицы, тот будет, боюсь, разочарован. Однажды Нина (Антонина) Георгиевна сама заговорила на эту щепетильную, очень сокровенную тему. Было это уже после смерти ее Генри.

Их союз вытерпел много испытаний. Когда Терпиловские жили в Перми, то даже чуть не расстались, и такое случилось. А казалось бы, этого быть не могло – после всего, что пережили, после того, как Она буквально вытащила из лагерей своего возлюбленного в 1953-м, тогда уже сактированного, полуживого доходягу!..

Нина, избранница сердца, друг и жена

В лирическом цикле стихов 1952 года, не предназначавшихся для публикации, адресованных только Ей одной, Терпиловский провел краткий самоанализ и пришел к неутешительному выводу.

«Ни певцом, ни купцом, ни солдатом»… Автор признается, что самим собой он становится только с возлюбленной своей подругой, вошедшей в его жизнь очень поздно и ставшей для ссыльного «лучезарной надеждой».

Образ своей избранницы, с которой его опять разлучили, поэт рисует в разных ситуациях. Разлука распаляет воображение, помогает ему

В стихотворении «Девочка» поэт возвращается к письму подруги, которая призналась, что ее тронуло слово «девочка», обращенное к ней. Отсюда – признание:

Шли годы сибирской ссылки Терпиловского – последней в его многострадальной жизни. До смерти Сталина, а значит, до освобождения оставалось меньше двух лет.

Читая лирические стихи, написанные в неволе, отчетливо понимаешь: любовь помогала человеку выжить. Кратковременные свидания становились путеводными вехами в беспросветном лагерном бытии и служили материалом для творчества.